Воздух был пропитан вонью.
Тьма будто бы выбралась вслед за Фрэнком из шахт и захватила город. Холмы, что оберегали Рэйвенхолм от бурь внешнего мира, вдруг оказались стенами грандиозного загона, и дома ещё крепче прижались друг к другу, чтобы сделать и без этого узкие улочки почти непроходимыми. Разрушенные здания, вероятно, подарили бы хоть и малейшую, иллюзорную, но какую-никакую видимость свободного пространства, однако совершенно целые, хранимые, похоже, самим временем, дома шахтёрского поселения сами превратились в своды рудниковых подземелий, стремящиеся надёжно похоронить всякую живую душу.
Рэйвенхолм - ад одновременно персональный и глобальный. Каждый увидит в нём свою причину краха. Каждый видит смерть по своему.
Нужно успокоиться. Иначе Фрэнк так и будет носиться по кругу. Сил оставалось всё меньше.
Издалека потянулись голоса, крики…
Кто-то ещё жив, но люди будто бы превратились в нечто бесплотное, эфирное, что носилось по воздуху возгласами и мольбами о помощи. Как призраки. Тела же - изуродованные твари, ведомые единственным инстинктом, безмозглые, кровожадные.
Во тьме вдруг мелькнули силуэты… словно крысы, прошмыгивают на краю взгляда, едва выступая из тени. Хэдкрабы. Их трудно заметить, особенно сейчас, когда пространство теряется в скудном освещении, образуя сгустки темноты, более устрашающей, чем темнота шахт. Тьма как бы преобразилась - если под землёй она пыталась подавить Фрэнка психологически, желала выжить из ума, возрождая облики потерянного прошлого, то в данный момент угроза из ментальной переросла в физическую, и неровен час, когда Фрэнк сам станет одним из монстров, стерев из памяти свою личность - да и память тоже.
Но ведь зомби что-то говорили. Они обращались к богу. Они просили избавить их от мучений. Значит, сознание остаётся? Запертое в теле, которое больше не принадлежит тебе, но чувствующее боль, думающее, воспринимающее действительность.
Фрэнк побежал вверх по улице, стараясь держаться света - ряд фонарей образовывал своего рода тропу, ведущую к предполагаемому спасению. Но тропа обрывалась непроглядной теменью, где силуэты домов сливались в неразличимом мареве; темнота словно бы сгущалась, дымилась, становилась вещественной, вследствие чего ужас и страх приобретали тактильные эквиваленты, и тогда Фрэнк понял: из Рэйвенхолма выхода нет, раз даже абстрактные величины нашли вполне определённое, объективное воплощение. Это другой город. Сплошь материальный, безысходно предметный, здесь и смерти нет, а только обречённое на вечность мучительное существование в виде безобразных существ.
Впереди показались фигуры зомби, и Фрэнк юркнул в открытый проём слева. Здесь горел свет. Слесарная мастерская. Единственная лампочка едва покачивалась. Инструменты убраны, рабочий стол вычищен - похоже, мастер успел прибраться перед окончанием смены.
Вдруг стало тихо. Ни воя, ни криков. Звуки словно бы оборвались - никаких шумов. Как в барокамере.
В замызганных окнах чудились очертания лиц, как на портретах.
Фрэнк оторопел.
В разбитом стекле он увидел лицо Освальда. Залитое кровью, с пробитой головой, это лицо смотрело на Фрэнка осуждающе и жалостливо. Освальд ненавидел Фрэнка - но знал, каковы причины этой ненависти, знал, почему Фрэнк поступил именно так, почему он расправился с Освальдом - в противном случае никто бы из них тогда не выжил.
Фрэнк осёк себя. Нет никакого лица. Причуда помутнённого сознания, продукт страха. Он не убивал Освальда. То был сон - чересчур настоящий, но всё-таки - греза, придумка подсознания.
- Зачем ты сделал это? - потянулся в сторону Фрэнка ледяной голос - как из потустороннего мира. Из обители призраков, которая опустилась на Рэйвенхолм. Призраки начали бродить среди живых. Если те ещё остались.
Зачем?
- Это не правда! - прокричал Фрэнк, не зная, что нет никого вокруг, что говорит он лишь с самим собой. - Я не убивал тебя. Мы вместе дошли до завода, разве ты не помнишь?
Лицо за окном слегка подрагивало, как облако пара. Кровь ярким пятном выделялась из общей пустоты.
- Нет, это твоя вина, - сказал Освальд. - Потому ты здесь.
Из глубины мастерской кто-то зашагал на встречу Фрэнку.
На короткий миг он решил, что кошмар остался позади. А тот, кто вышагивает к нему из полутьмы - хозяин мастерской или выживший, - скажет: спасение близко. И, что важнее всего, он скажет Фрэнку, что тот не виноват в смерти Освальда. Что Фрэнк не убивал его. И груз, столь долго тяготивший его, служащий источником тех ужасных видений, что не давали ему спокойно спать, отпустит Фрэнка.
Но реальность, которая сама уже напоминала кошмарный сон, разрушила все ожидания.
К Фрэнку вышел зомби.
Из разорванного живота мелкими струйками сочилась кровь. На голове, вонзив лапы под ключицы, восседал хэдкраб.
Из-за спины раздались рыки и вновь - нечеловеческие, искажённые мутированными челюстями голоса.
Твари медленно окружали Фрэнка, вырастая из тени кривыми, сгорбленными фигурами.
В последней попытке выжить Фрэнк схватил со стола какой-то инструмент и начал вслепую размахивать им, дабы открыть себе путь наружу.
Чьи-то руки поднялись над ним, и Фрэнк тут же нанёс удар, свалив зомби с ног. Среди толпы мелькнул дверной проём.
Продолжая отмахиваться, Фрэнк буквально пробился наружу, оставив тварей в мастерской. Впрочем, зомби не собирались останавливаться - они последовали за ним.
Инструментом, которым Фрэнк освободил себе выход, оказался гаечный ключ. В сумерках поблёскивала кровь на хромированном металле. Обернувшись, Фрэнк увидел целую толпу, что занимала почти всю ширину улицы.
Среди зомби Фрэнк заметил одного обращённого без левой руки.
Морик…
Сколько ещё должно погибнуть людей? Рэйвенхолм стал скотобойней. Люди, как крысы, жрут друг друга, и Фрэнк в этом аду - главный грешник.
Освальд говорил правду: Фрэнк во всём виноват. Это он привёл Альянс сюда.
Бесполезно просить прощения.
Но если я смогу спасти хотя бы одного человека, подумал Фрэнк. Не ради себя, не ради своей души, не ради места в раю.
Прости, Морик. Прости, Бен. Простите меня.
Фрэнк побежал дальше вдоль улицы, не зная, куда заведёт эта дорога. По пути то и дело попадались застрявшие в брусчатке капсулы снарядов, те же, которые Фрэнк видел на площади перед фабрикой. Через какое-то время он заметил, что промышленные здания остались без разрушений, в отличие от жилых домов - те были набиты этими капсулами. Альянс, как подлинный экзекутор, не торопился одарить свою жертву столь желанным подарком, как полное уничтожение; город не столь важен, как геноцид как таковой, причём геноцид особый, длительный. Рэйвенхолм намеренно превращали в мёртвый город. Не разрушенный, а именно погибший.
Сверху раздался крик и звон стекла.
- Отвали! - надрывался голос.
Следом за осколками вниз полетело чьё-то тело. Оно рухнуло на землю, как наполненный потрохами мешок.
Это был не зомби.
В стремлении спастись или хотя бы отвоевать собственную смерть, человек предпочёл выброситься из окна, чем стать жертвой хэдкраба.
По спине пробежал холодок, когда Фрэнк увидел, что ставшее грудой переломанных костей тело дышит и даже пытается двинуться.
У тебя же хватит смелости добить бедолагу, прозвучал внутри голос. Подумай, на какую кончину ты его обрекаешь.
Никто не вправе убивать, даже в благих целях.
В тебе говорит отжившая свой век мораль. Это новый мир! Чтобы выжить, надо подстраиваться под обстоятельства.