До места встречи с любимым я добралась быстро, всего пару раз сцепившись с другими пассажирами. Увидев меня, Сашка вытаращил глаза так широко, что я испугалась, как бы они у него не вывалились.
– Что ты с собой сделала?
Это было первое, что я услышала от человека, который встретил меня после недельной разлуки, но не обиделась и в свою очередь бросилась в атаку:
– На себя посмотри, чучело. И что это у тебя с глазами? Ты накурился?
Это действует на него безотказно. Он начинает мяться и краснеть всей шеей. Совершенно теряется, и дальше я могу делать с ним все, что угодно. Но в этот раз я удовлетворилась тем, что он отказался от критики моего внешнего вида. Я успокаивающе улыбнулась, и он перестал мямлить какие-то оправдания.
– Пойдем. Я надеюсь, что ты помнишь адрес того местечка, куда хочешь пойти.
Никакого адреса я, конечно, не помнила. Я не сошла еще с ума, чтобы помнить адреса всех баров, где бываю. А тем более где еще не бывала. Быстро ответила:
– Это на Фонтанке, слева от моста.
– А далеко до нее?
Этот вопрос меня, признаюсь, огорошил. Напомню, что были мы уже на Невском.
– Как мы туда доберемся? – продолжал допытываться Саша.
«Ну уж нет, голубчик, это придется решать тебе самому», – подумала я про себя.
Правильно истолковав мое молчание, Саша начал ловить машину. Когда вам нужна свободная машина, то все они будто сквозь землю проваливаются. В остальное время ездят мимо вас взад и вперед, иногда призывно замедляя ход. Но на этот раз тачка нашлась быстро, и в ней сидел тот еще жук, который, вместо того чтобы отвезти нас прямо ко входу в кабак, объехал Катькин садик, Пушкинский театр и через Ломоносовскую площадь по Фонтанке вернулся к Невскому. И, гордо глядя на нас, сказал:
– Видите, доставил прямо ко входу.
Мест в ресторане не было. Этого я не ожидала. Но тут положение неожиданно спас Саша. Вопросительно глядя на меня, он сказал:
– Но тебе не очень хочется сидеть тут, правда? Пойдем лучше в другое место, где поиграем на бильярде. Ручаюсь, ты будешь довольна.
Так как шум стоял оглушительный, я ничего не расслышала и заорала в ответ:
– Сашенька, поехали куда-нибудь еще! Здесь совершенно невозможно!
Видимо, расслышав только последнее слово, он схватил меню и сунул его мне под нос, заявив при этом:
– Здесь ничего интересного не готовят, мест нет, но я готов сидеть в этом адском шуме только из-за тебя. Здесь нет бильярда и игровых автоматов, но садись!
Я немного расстроилась из-за его непонятного желания оставаться тут, но покорно забралась на высокий стульчик возле бара. Чувствовала я себя очень неуютно. На мое счастье, он наклонился к самому моему уху, и я отчетливо услышала его. Он сказал чудесную фразу, которая разом подняла мне настроение:
– Все же здесь не очень приятно. Может быть, ты согласишься поискать другое заведение? А сюда вернемся потом, когда будет меньше народу.
Я обрадованно затрясла головой в знак согласия. Не вдаваясь в дальнейшую дискуссию, мы выбрались на свежий воздух. В дверях столкнулись с мужчиной средних лет, который галантно уступил нам дорогу. Вид у него при этом был крайне смущенный. Я бы не обратила на это внимания, но вспомнила мужика, ошивавшегося около лифта, который смущался точно так же при виде меня. Внутрь теперешний мужчина не прошел – было видно, что встреча с нами полностью изменила его планы.
Но на небе так загадочно поблескивали звезды, так мягко светила укутанная тучами луна, что я выбросила из головы всех мужчин, кроме одного, стоящего рядом со мной. Пушистый снежок лежал на кронах деревьев и играл отражениями огней города. Словом, погода была самая что ни на есть романтическая. Ветки лип перевивали гирлянды крохотных фонариков, и казалось, что это тысячи светлячков собрались на какую-то свою вечеринку. В такой вечер хорошо немного пройтись вдоль реки, в которой застыли в причудливом узоре переломанные судами льдины. Берега реки должны быть спрятаны под элегантную гранитную броню. И рядом должен быть молодой человек, который вам небезразличен и которому небезразличны вы.
Все эти условия были налицо, поэтому я совершенно справедливо полагала, что вечер и прогулка удадутся на славу. Но Сашка, похоже, не испытывал ничего похожего. Потому что я очнулась от своих мечтаний, когда он запихивал меня в свежепойманную машину. Одновременно с этим он объяснял нам с шофером, куда мы сейчас поедем.
С грустью я поняла, что чудная прогулка по вечернему городу отменяется до лучших времен. Заведение, куда мы сейчас отправлялись, я уже хорошо знала. Там обычно и проходили наши с Сашкой свидания. Находилось оно в пяти минутах ходьбы или даже меньше от станции метро «Площадь Восстания». Именно от площади Восстания и начался для нас сегодняшний вечер. Так что теперь мы возвращались к исходному пункту.
С самого начала машина ехала какими-то очень уж странными рывками, словно у нее перехватывало дыхание. Эта ее особенность становилась крайне заметной перед светофорами. Я заинтересовалась таким необычным поведением машины и уже хотела спросить водителя о причинах ее нестандартного поведения на дорогах, но с вопросом меня опередил Сашка.
– Что она дергается? – недовольно спросил он.
Сашка вообще-то редко бывает кем-то доволен. И к тому же любит уличать кого-нибудь в непрофессионализме или просто легкомысленном отношении к делу. Для него нет большего удовольствия, чем, обнаружив такого человека, начать его расспрашивать о его работе, в которой тот не слишком смыслит. Вот и на сей раз.
– Что случилось с вашей машиной?
– Сцепление полетело, – равнодушно ответил водила.
Сашка тут же кинулся в атаку:
– Зачем же вы ездите на неисправной машине? Ведь так и до беды недалеко.
Тут до него дошли слова водилы, и он задал вполне резонный вопрос:
– Как же мы тогда едем?
– Мистика, – так же равнодушно, как и прежде, ответил водила. – Не должна ехать, но едет. Доехали. Вылезайте.
Мы послушно вылезли и внимательно проследили, как, двигаясь своим необычным ходом, машина отъехала на приличное расстояние и скрылась за углом. Только после этого мы вошли в бар. Там было тепло. Я бы даже сказала, очень тепло. Но нам, вошедшим с улицы, это показалось даже приятным.
Мы разделись в гардеробе и прошли к стойке, где Сашка немедленно заказал для меня порцию «Белиса», который здесь подавали со льдом, а себе «Мартини». Еще он взял бутылку пива, непонятно для кого. И метнулся быстрее лани наверх, где стояли бильярдные столы. Мне оставалось только прихватить его коктейль, мой ликер и устремиться за ним следом, мечтая ничего не расплескать и не споткнуться обо что-нибудь. Я благополучно обогнула несколько препятствий и одолела подъем по узкой лестнице. Оказавшись у столов, я была встречена недоуменным вопросом:
– Чего ты так долго? Копуша!.. Скорее хватай кий и поставь стаканы наконец. Боже мой, тебе все, все надо объяснять.
Я уже успела привыкнуть к его манере шутить. Раньше она меня пугала чуть ли не до слез, но потом я научилась не обращать внимания на такие мелочи. Не торопясь, я поставила стаканы и еще успела сделать глоток из своего.
– Не знал, что ты пьешь. Никогда бы тебя не пригласил, если б знал, – немедленно отреагировал Сашка.
– Я тоже не предполагала, что ты запиваешь «Мартини» пивом.
– Мы сюда играть пришли или ты будешь болтать о том, что никому не интересно?
Мятеж был подавлен в зародыше. Мы приступили к игре. О том, как Сашка играет, следует рассказать отдельно. Его игра удивительна по стилю, который существует в единственном экземпляре и стоит того, чтобы увековечить его для потомков. Игра полна правил, известных ему одному, и он возмущается, почему другие их не знают. Мало того, в ней есть правила, которые полностью зависят от его хорошего или дурного настроения, и запомнить их абсолютно нереально. Он путает свои шары с чужими, забывает, что уже бил и промазал, и пытается бить вне очереди. Играя с ним, нужно держать ухо востро. Доказать его же собственную неправоту невозможно. Лучше и не пытаться. Он с большим удовольствием потратит минут сорок на то, чтобы объяснить, почему сейчас должен бить именно он, чем признается, что был не прав. Поэтому, наблюдая за его игрой, соскучиться нельзя, так же, как и невозможно самому получить удовольствие, играя на пару с ним.