- Хорошо, дайте умыться, через час я кое-что узнаю более детально от своих друзей, если сумею к ним пробраться.
Но не прошло и получаса, как послышалась ружейная стрельба. По улице промчались два грузовых автомобиля с вооруженными рабочими, студентами, женщинами. Стрельбой полицейских автомобили были остановлены. На автомобиле падает раненая женщина. Остальное быстро выскакивают, прячутся за автомобиль и начинают отстреливаться. Кто-то около автомобиля возится с пулеметом. Подбегаю, схватываю пулемет и открываю стрельбу по полицейским. А из-за заборов и угла улицы в полицейских летят камни и поленья. Через несколько минут полицейские сдаются. Двое из них убиты. Ко мне обращается студент:
- Вот хорошо, вы, конечно, с нами поедете, не правда ли?
- Да, я с вами. Но скажите, что творится в городе?
- В городе восстание. Есть сведения, что присоединился Волынский полк и выступил на улицу.
Едем в Московский полк. Подъезжаем к казармам. Около казарм стоят грузовые автомобили с красными флагами. Полк колеблется. После кратких переговоров полк переходит на сторону восставших.
Революция началась... Судорожно сжималось сердце при мысли: как хорошо было бы теперь бросить хотя один отряд моряков в Петроград! Началось ли восстание во флоте? Ведь никто ничего не знал! Кто руководит восстанием? К кому обращаться? На эти вопросы никто в эти минуты не дал бы ответа. Народ поднялся стихийно, без руководства, без указаний и управления. Петроград объят пламенем восстания. На улицах льется кровь. Воздвигаются одни за другими баррикады.
Не забыть этой первой ночи, когда все восставшие, объятые пламенным восторгом, сметали устои царского престола! Они не знали преград и не оглядывались назад. Толпы восставших с каждой минутой все ширились и росли. Квартал за кварталом переходил в их руки. Для них не было ночи. Они были на улицах, в борьбе. Стихийно вырастали штабы, лазареты, перевязочные пункты, скорая помощь, питательные пункты. Появились отряды красных сестер милосердия: это работницы и студентки под градом пуль поспешно подбирают убитых, раненых. Они кормят голодных, подносят патроны и сами идут в бой.
Выборгская сторона целиком в руках восставших.
Далеко за полночь, после освобождения Тучкова моста от жандармов, с поручениями от Выборгской стороны еду в Таврический: там, говорят, главный штаб, еду связаться, доставить донесения и получить указания. Но увы! В Таврическом полная неразбериха. К утру, уже выбившись из сил, мертвецки уснул на перевязочном пункте Выборгской стороны. Проснулся около 12 часов. Возле дома шла усиленная трескотня. Засевшие на чердаке полицейские и один священник отстреливались из пулемета и винтовки.
Остаток дня ушел на борьбу с полицейскими засадами. Многие полицейские засели на колокольнях церквей и оттуда расстреливали восставших рабочих из пулеметов. Вечер и ночь были богаты разнообразными впечатлениями: во многих местах Петрограда красные огненные языки уничтожили документы полицейских участков и сыскных отделений. В Таврический ежеминутно тащили жандармов, полицейских, попов, сопротивлявшихся офицеров. Из уст в уста передавалась весть об аресте Протопопова и Штюрмера{9}.
После суточного боя сдаются кадетский корпус и охрана Протопопова. На улицах горят костры, около них греются с винтовками в руках рабочие, женщины, солдаты и даже буржуйчики. Странно, все вдруг сроднились, взялись за оружие и пошли все вместе на ненавистную царскую власть. Только жандармы еще кое-где держатся, да Финляндский полк колеблется. Завтра пойдут и его вызывать на улицу.
В эти дни и ночи Таврический дворец представлял и арестный дом, и сыскное отделение с допросами, и парламент-неразбериху, где формировалось правительство и министерство иностранных дел по переговорам с Николаем II, даже военное министерство, только без ставки и полевого штаба. Все что хотите, можно было здесь увидеть; особенно много было распорядителей, бегающих с деловито нахмуренными лицами, чем-то важно озабоченных; но порядка - никакого.
На следующий день, в 11 часов, стали подходить к Таврическому полк за полком с красными знаменами, с криками "ура". Они дают клятву наскоро избранному правительству, даже не зная, кто избран и что это за правительство. Милюков и Родзянко{10} встречают солдат приветственными речами. Тут же идет торг: кого посадить на престол? На улицах толпятся люди, жестикулируют руками, горячо спорят между собой. Везде в среде спорщиков вы услышите одно и то же. Одни кричат: "Надо требовать на престол Михаила", другие хотят президентом Родзянко и передачу власти думе. Кое-где раздаются слабенькие голоса: "Власть передать Петроградскому Совету, а потом разберемся - кому".
Тот, кто вздумал бы даже на третий день взять руководство в свои руки, сломал бы себе шею. Революцию творили все, и каждый ее понимал по-своему. Распространились слухи, будто флот движется на Петроград: споили матросов и теперь они идут на защиту царя. Говорили также, что к станции Бологое подошли войска генерала Иванова вместе с царем. Войска - георгиевские кавалеры. Революции угрожает опасность. К вечеру стали курсировать другие слухи: во флоте - восстание, на всех кораблях подняты красные знамена. В Кронштадте и на судах матросы избивают и расстреливают офицеров. В Гельсингфорс и Кронштадт посылаются делегаты от Петроградского Совета, чтобы приостановить резню офицеров. Войска генерала Иванова присоединились к восставшим и возвращаются на фронт. Царь отрекся от престола.
Какая досада: поезда в Финляндию не идут, никак не проникнешь в Гельсингфорс! Хочется скорее попасть во флот, где и твоя работа вложена в подготовку восстания.
На пятый день по улицам Петрограда непрерывно тянулись демонстрации с красными знаменами и пением революционных песен. Все были украшены красными бантами. На всех лицах - ликование. Только несколько странно: вместе с голодными рабочими, работницами и студентами с красными бантами идут упитанные, разжиревшие буржуи и тоже поют: "Долго в цепях нас держали, долго нас голод томил"... Бедные! Где же это они изголодались, истомились? Впрочем, некогда в этом разбираться...
Вечером уезжаю в Гельсингфсрс. В этом же поезде едет делегация во главе со Скобелевым{11}. По дороге масса всевозможных рассказов, разговоров. Рассказывают, как Вирена{12} в Кронштадте выводили на Соборную площадь и ставили под винтовку. Стронский стоял под винтовкой с полной выкладкой; в Гельсингфорее, прямо к пристани, было прислано несколько распечатанных вагонов водки и спирта, но матросы пить не стали, а все уничтожили. Командир бригады, бывший командир броненосца "Император Павел I", стоя на коленях, просил отпустить его и обещал раздать все из буфета и выдавать на обед двойную порцию... Когда началось восстание и корабли уже были в руках матросов, новый командир броненосца "Император Павел I" капитан Дмитриев 5-й попросил вывести его на верхнюю палубу посмотреть, что творится на белом свете. Увидев везде красные огни, перекрестился и со слезами на глазах сказал: "Так и нужно". Торжественнее всего было избрание нового командующего флотом - адмирала Максимова.
Как из рога изобилия, лились все новые и новые рассказы. Несмотря на сильную усталость, спать не хотелось. С трепетом высчитывали минуты, когда прибудем в Гельсингфорс, на месте больше увидишь и узнаешь.
Поезд уменьшил ход. Реже застучали колеса. Свисток... Поезд остановился. Понеслись громовые раскаты "ура". Встречали петроградскую делегацию. От вокзала быстро помчалось несколько автомобилей по направлению к Сенатской площади. Митинг. Новый командующий дает присягу.
3-е заседание Гельсингфорсского совета
Весна крутом. Ликует природа, ликуют и сердца вчерашних рабов. Сегодня они властелины. Сегодня, собравшись в городском театре, они решают свою судьбу Здесь голос матроса равен голосу вчерашнего его властелина-офицера.
Театр переполнен. Оживление царит во всех уголках. Спорят о многом, только не о партийных группировках. Этот "соблазн" еще не проник в толщу матросских и солдатских масс. Ярко и отчетливо бросается в глаза картина: в сторонке, плотно сомкнувшись, небольшие группы офицеров втихомолку что-то обсуждают; рядом - группа матросов, солдат и рабочих с радостными, задорными лицами доказывают друг другу, кто больше сделал для переворота и кто теперь должен стать у власти. В группу офицеров влезает матрос и сразу же переходит в наступление. Видно, как офицеры, слабо, уклончиво парируя матросу, постепенно отступают, расходятся.