Эскадра в море. По пути встречаются сторожевые миноносцы. За Гогландом мимо нас быстро промчался эскадренный миноносец "Новик" и сообщил, что он успел потопить несколько неприятельских торговых пароходов. Будто все как по маслу идет. Только командир, капитан 1 ранга Небольсин, сам не свой: трусит невероятно. Все молит бога, как бы избежать встречи с немцами. Своим видом на всех панику наводит. Зато старший офицер Гертнер, типичный морской волк, браво расхаживает по верхней палубе и нетерпеливо ждет, когда, наконец, начнут сыпаться снаряды.
Сама природа за нас. Яркий солнечный день. Лучи солнца играют в морской лазури. А кругом тишина. Даже нет признаков, что началась кровопролитная война. Только с закатом солнца снова на корабле воцарился сумбур. Приказано не спать: ночью должна напасть немецкая эскадра. Все мечутся, ждут.
Командир в боевой рубке от страха выпил три бутылки содовой воды и допивает четвертый стакан черного кофе. Замучил вестовых. Бедняги без боя убиты. Рулевой, боцманмат Павлов, злобно нахмурив брови, смотрит на своего командира и шепчет: "С бабами тебе воевать, а не на море". Дежурим с ним в походной рубке и поражаемся воинственности "патриота". Наконец командир выбился из сил и совсем занемог. Ушел в каюту отдохнуть. Хорошо, если проспит до утра. Всю вахту спокойно простояли бы.
Два часа ночи. Горнисты играют боевую тревогу. В палубах невообразимая толкотня: все впопыхах бегут по своим местам. Несется и командир, но - о, ужас! - в одном нижнем белье... Что значит долг защиты "царя и отечества", даже штанов некогда надеть...
Все смолкло. Кругом гробовая тишина. Сотни пытливых взоров смотрят в ночной мрак. Ничего не видать. В боевую рубку важно, с достоинством входит старший штурман лейтенант Ланге, докладывает:
- Господин капитан, на горизонте замечена эскадра противника, сигнальщики и наблюдатели выясняют число вымпелов. Что прикажете?
Совсем зарапортовался: какой черт ночью "горизонт"?
Дрожащим голосом командир отдает распоряжение:
- Прикажите зорко следить и докладывать через каждые пять минут, а мы повернем на зюйд-вест.
- Слушаюсь!
Штурман лейтенант Ланге уходит. Вслед за ним вбегает растерянный ревизор лейтенант Левицкий:
- Аркадий Никанорыч! Как быть с буфетом и продуктами? Нельзя ли из буфета перед боем раздать все сладости команде?
Командир согласен. Он даже забыл, что команда занимает посты по боевой тревоге. Кто же будет разносить ей буфетные лакомства?
- Да, да, Сергей Владимирович, это очень умно. Вы великолепно придумали. Но нужно как можно скорее... Мы сегодня, наверное, погибнем. Нужно все раздать команде. Она любит сладкое. Пусть матросы знают, как о них заботится командир.
Ревизор, потирая лоб, медлит отдать распоряжение о раздаче из буфета: ему и перед смертью жаль расстаться с верным доходом. Ведь в этот буфет вложены все его знания и энергия. Это - верный источник его и командира доходов. А командир будто забыл, что он правит кораблем. Чтобы развеять свои грустные мысли о смерти, он взял под руку ревизора и, расхаживая по площадке, вспоминает о своей женитьбе, о своей красавице-жене, англичанке, о своем сыне, будущем адмирале, соображает: если он выиграет первый бой, назначат ли его бригадным и произведут ли вне очереди в адмиралы? В этих разговорах проходит не меньше часа. Между тем злосчастная немецкая эскадра все еще не начинает обстрел. Приходит старший офицер Гертнер и деловито, уверенным тоном, с расстановкой докладывает:
- Аркадий Никанорыч, никакой эскадры нет. Мы благополучно вернемся в Ревель.
- О, как хорошо! - в один голос восклицают и командир и ревизор. И сразу меняется тема разговора.
- Сергей Владимирович, - спрашивает командир у ревизора, - вы еще не отдали распоряжения о раздаче из буфета?
- Никак нет!
- Вот хорошо! Вы знаете, завтра утром, когда придем в Ревель, нужно как можно больше закупить сладостей, команда ведь так любит сладкое. Все это нужно продавать, а на ужин, я думаю, мяса не нужно давать; из мяса будем делать котлеты и бутерброды и тоже продавать из буфета. Ведь теперь, кажется, команда получает жалованье по военному времени: у нее денег много, на берег никто не ходит. Денег девать некуда. Все это будет идти в буфет.
Всю ночь шли "сладкие" разговоры. Только боцманмат Павлов, сердито фыркнув, проворчал:
- Черт бы вас побрал, лучше бы немецкая эскадра - тогда и печенье, и папиросы, и сладкий чай с вареньем, а теперь - пожалуйте опять жалованье в буфет.
Видя его омраченным, рассмеялся, говорю:
- Слушай, Павлов, куда же тебе девать деньги, ведь получаешь теперь 23 рубля в месяц. Ни жены, ни детей у тебя нет. А у командира и ревизора красивые жены, требующие нарядов, детишки. Надо же их, горемычных, поддержать! Нам же "стыдно" будет, что командирская жена и детишки будут оборванными ходить...
Не согласен Павлов, только фыркает, а считался любимцем командира. Большой патриот, и царя страх как любит. Помню, во время царского смотра, чтобы узрели его, парень из кожи лез и, выпячивая грудь, высоко задирал голову... А сколько потом, после смотра, рассказывал про царя, царицу, наследника и наследниц. А теперь что-то и он недолюбливает даже царских верных прислужников. Правда, не идейно, но за их безбожную несправедливость. И то хорошо! Теперь мы знаем, где Павловых слабая струнка. Будет время, и это пустим в ход.
В 9 часов утра эскадра броненосцев тихо входит в Ревельскую гавань. Стали на якорь. Скорбные лица просветлели, и снова все принялись за обыденную работу, но с несколько большей поспешностью, чем обычно. По палубе резкими диссонансами раздаются свистки боцманов и боцманматов: приготовиться к погрузке угля.
Так закончился первый "знаменитый" поход Балтийской эскадры броненосцев.
Медленно покачиваются корабли в водах Гельсингфорсской гавани. Вход в гавань оберегают сторожевые суда и Свеаборгская крепость. Первый шквал сумбура и неразберихи прошел. Нервы уравновесились, и на кораблях воцарились относительная тишина и спокойствие. Даже на берег стали пускать. По боевой тревоге все спокойно занимают свои места. Уже не увидите чудаков, в одном белье впопыхах снующих по палубе. Корабли постепенно перевооружаются, надевают на себя новый панцирь, их обвесили предохранительными сетями от мин.
Правда, они стали неуклюжими, но зато так спокойнее... На мину наткнешься, все же не так опасно. А то крейсер "Паллада" (правда, этим "Палладам" никогда не везло: каждую войну первыми погибали), прогулявшись первый раз по морю в поисках немецкой эскадры, на обратном пути в Гельсингфорс как сквозь воду провалился, никто даже не видел, когда морская пучина его проглотила. Одни уверяли, что на мину наткнулся и взорвался, другие рассказывали, что в плен сдался немцам, а третьи просто говорили: "Шел да и утонул, ни одного живого свидетеля не осталось".
Минные заградители к этому времени поработали на славу: на всех подступах к Ревелю и Гельсингфорсу поставили минные поля. А миноносцы даже шныряют в Рижском заливе и подбираются к Килю. Ходят слухи, что "Новик", набравшись храбрости, пробрался в Кильскую бухту и там мин наставил. Немцы преследовали его, но нагнать так и не смогли. Зато "Новик" пришел в Ревель без винтов.
"Баковый вестник" не успевал "печатать" новости. Что ни час, то все новые и новые русские победы, и особенно на сухопутном фронте. Ренненкампф уже всю Восточную Пруссию прошел и подходит к Берлину. По святой Руси везде служат молебствия о даровании окончательной победы над нехристями-немцами. Австрийцев совсем ни во что не ставят. Те просто бегут. Стоит только показаться со своей длинной пикой Кузьме Крючкову, как целые австрийские дивизии разбегаются. Все это так быстро и легко совершается, что маленький ум простого смертного не в состоянии всего объять и уразуметь, а тем более запомнить, какие города заняли русские войска и какого числа и месяца.
В связи с громовыми победами русской армии и наш командир раздобрился. Разрешил матросам читать газету "Новое Время". Она вся пестрит хвалебными гимнами победоносному шествию русской армии. Только "баковый вестник" стал недоволен своим конкурентом "Новым Временем" и в азарте соревнования до того заврался, что смешал все занятые города: австрийские на немецкий фронт перенес, а немецкие на австрийский. Того и гляди, еще турецкий город переставит в Восточную Пруссию. Но эту ошибку от поры до времени поправлял сам командир. Вот и сегодня, вероятно, ради воскресенья с самого утра разносятся вести по кораблю: немецкие войска разбиты. Русская армия перевалила через Карпаты. Занят город Львов. Опять новая победа. Хорошо, что сегодня воскресенье. Если это верно, то командир во фронте обязательно скажет, какие новые города взяты и когда именно, и прикажет ротным командирам проследить, чтобы вся команда знала.