А туловище бредет, на всех натыкается.
На углу голова лежит, подаяние просит. Волосы русые, глаза голубые. Как такой симпатяге откажешь! Да еще горе у нее вон какое!
Кидают монеты, голова ртом ловит, за обе щеки запихивает. Довольная. Еще бы.
Полный рот денег!
И тут туловище ногой ка-ак голову поддаст! Голова покатилась, деньги сыпятся, крик. Туловище споткнулось, по земле шарит руками, монетки хватает и по карманам, по карманам. Без головы, а соображает!
Голова деньгами плюется:
– Что ты сукино туловище делаешь, а?!
А оно знай зудит:
– Подайте, Христа ради, бедному туловищу, потерявшему голову от несчастной любви!
Голова аж поперхнулась деньгами:
– Это ты-то несчастное?! Кто ж тогда я! У тебя руки, ноги, задница, прочие органы и тебе плохо?!
Туловище захныкало:
– Но без головы я же не знаю, как этим пользоваться. Хожу под себя, а под кого же еще?! Могу пойти куда хочу, а куда я хочу?! Любая баба моя, но не знаю какая!
Голова от злости завертелась волчком:
– Но ты все можешь, а мне нечем! Ходить под себя и то не могу! Бабу вижу, хочу, знаю как, а как?! Пинка дать под задницу не могу! Ни задницы у меня, ни пинка! А ты еще ноешь: «Подайте, Христа ради!» Побойся бога! Счастливчик!
А туловище свое гнет:
– Подайте, подайте…
Голова задумалась:
– Сплюну-ка пару монет. Пусть подавится. Верно говорят: помоги ближнему! Раз кому-то помог, значит, ему хуже чем тебе. Выходит, тебе чем ему лучше! За то, что кому-то хуже чем тебе, последнее отдать можно!
Голова сплюнула деньги, покатилась по земле, по камням, набивая шишки, радуясь жизни и улыбаясь во весь рот. Потому что пока у тебя есть рот, не улыбаться им глупо. Эх, научиться бы ценить то, что у тебя есть, пока оно есть, а не потом, когда нету!
Охрана
Одни воруют, потому что хотят жить лучше, другие воруют оттого, что просто хотят жить. Сегодня, засучив рукава, тащат все: от варенья, до банки из-под варенья, которую можно продать.
А у меня дачка не бог весть какая, но если разобрать по кирпичику – сумма! Пять лет строил, недоедал. Так что, это все без боя отдать?
Летом-то дежурили с ружьями, а зимой, когда никого не будет? Естественно, на охране народ чокнулся.
Кто во что горазд: колючая проволока на заборе, волчьи ямы, замки, запоры, капканы, мигалки, ревуны. К сентябрю линия Майергейма получилась! Мне повезло: сосед, Михалыч, мужик смекалистый, он и себе и нам напридумывал всякого. Ток пустил по проволоке, причем, какое-то там реле с прерывателем, все время потрескивает, и в ночи видно, как по проволоке искра мечется в поисках жертвы.
Жуть!
Не скажу где, а то вы с места сорветесь, достал Михалыч взрывчатку, туалет заминировали и подходы к дому. На окнах секретки – если кто решетку взломает, за раму схватится, там крохотные иголочки, а на кончике – яд! Так что, милости просим! Ну а кто замок выломает, в дверь войдет – его ждет сюрприз. Планочку заветную не отвел, только дверь распахнул, тут гарпун на пружине сквозь тебя – фить! Так что, извини, по второму разу не сунешься. Словом, к зиме подготовились. Один только Петрович, старый лентяй, со своей хибарой, как бельмо на глазу: ни решеток, ни замков, дверь на одной сопле держится.