Шавка задохнулась от зависти:
– Проститутка! А кто еще такую роскошь позволит?! Одних камушков в брошке на кастрюлю сосисок, не меньше! Небось трахает не какой-нибудь хмырь, а все разные! И расписана лет на пять вперед! Потому что порода! А тебе на всю жизнь приговором безногий Полкан…
Кто-то бросил в урну окурок, но промахнулся. Шавка втянула пахучий дымок. «Да, это не «Беломор»! Шавка пригасила охнарик и сунула за ухо. Вдруг рявкнули странное слово «Апорт!» (не «аборт», а почему-то «апорт»). Промчались собаки и тут же вернулись, держа в зубах по обструганной палочке. Шавка благодушно мотнула башкой: «Не забыть бы, как они говорят „апорт“, в смысле вроде нашего „дай“. Придумают же! Мне, пожалуйста, „апорт шашлычка“! Умора!» Вдруг взвыл женский голос: «Кто поднял ногу на статую Мыслителя?!» С другой стороны заорал злой мужик: «Кто стол изгадил? Убью!» Шавочка сжалась: «Кранты! Банкет кончился – принесли счет! Выходит, счастье – это заминка между несчастьями.» Она заметалась, припоминая, где в заборе дыра.
Слева крикнули: «Фас!» «Первый раз в жизни наелась, но, чую, переварить не дадут!» Сзади рычали, хрипели, будто нагонял изголодавшийся паровоз. Шавка не думала, что может так быстро бежать. Оказывается, скорость зависит от того, кто бежит следом! Чьи-то зубы сдернули шерсть со спины, чудом не отхватили пол-уха.
Шавка нырнула в кусты, лбом в забор и, о счастье, попала в дырку, в десятку!
К вечеру полуживая шавочка добралась до своей подворотни. Родной запах кислой капусты, бензина и курева окончательно привел ее в чувство.
«Там за забором все есть, но чужое, здесь ни хрена, зато все вокруг твое!» – шавка смахнула слезу.
Дворовые собаки валялись в пыли. Увидев шавку, дворняги привстали.
– Что с тобой? – испугалась Хромая. – Глаз заплыл! Весь зад ободрали!
– Заплати, чтоб тебе его так ободрали! – огрызнулась шавка. – В Европе сейчас самый писк – зад стриженый наголо! Сексопыльно! Я тут была в одном месте. Проездом. Доложу вам, вот собаки живут! Из хрусталя жрут паштеты в сметане! Кости сплевывают! Лапы наманикюрены до колен! Все с голой попой! Иначе на улицу не выходи – засмеют! А ты говоришь – зад ободрали! Тайга подзаборная! О чем с вами говорить! – шавка достала из уха окурок. – Полкан, огоньку!
Полкан чиркнул спичкой, табачок разгорался, обдало иностранным дымком.
– Надо же, чего только курют! – вздохнула Хромая.
– Слышь, дай потянуть! – вякнул Полкан.
Шавка подпрыгнула:
– Что за слова! «Дай потянуть!» Охренел, что ли? В Европе вместо «дай» говорят «слышь ты, апорт», понятно?! Апорт!
– Ну ты, дай… – начал Полкан, но поправился. – Пожалуйста, апортье мне потянуть!
– Другой разговор! – шавка кинула остаток окурка.
Полкан затянулся, глаза блаженно полезли на лоб.
– М-да! Это вам не Париж! – шавка тоскливо обвела оставшимся зрячим глазом свой двор, сплюнула выбитый зуб и отвернулась.
– Подумаешь, – вякнул Полкан, – у нас еще все впереди.
И вместе со всеми уставился на ободранный по последнему слову зад шавки с восхищением, словно перед ним было окно в Европу.