– А почему нет? И грехи отпустят. Я прикинул. Примерно тонна травы замаливает одну антилопу. Вот такое покаяние. Лично мне осталось сорок пять тонн. Сколько можно жрать друг друга! Сегодня наиболее передовые хищники становятся травоядными. Ты послушай, что вокруг говорят: «До чего эти хищники довели джунгли! Сколько зверья невинного погрызли!» – Как невинного?! – вскочил Тигр. – Чем невинного, если жрать хочется?!
– Погоди ты! – перебил Лев. – Зачем нам эти разговоры? Никто не здоровается.
Стороной норовят. Видал: зайцы по лесу с транспорантами носятся, пищат: «Мы такие же звери, как и хищники! Все виды и подвиды равны!» Чувствуешь, куда гнут?
– Да я эти подвиды… – Тигр лязгнул зубами.
– Ты не прав, – Лев покачал головой и зашептал на ухо. – Слушай меня.
Переходи в вегетарианцы. Не пожалеешь. Нас уже много. Есть такая партия – вегетарианская. Вегетарианец – и нет вопросов. Ты экологически чист.
– Лев, а чего у тебя губы красные, если трава зеленая?
– Осокой порезался, – облизнувшись, сказал Лев. – Осока острая, колючки разные. А губы нежные, понял? – Лев в упор посмотрел на Тигра.
– А это что? – Тигр лапой выкатил из кустов кость. – Задняя… Левая…
Зебра!.. Молодая двухлетка! Угадал?
– Видишь ли, дело в том, что когда ешь траву, в ней что только не попадается: кузнечик, кролик, жираф. Трава тут густая. Может, кого и заденешь нечаянно.
Нечаянно! А это другой разговор. Понял, что такое вегетарианство?
– Дошло! – Тигр хватанул травы и спросил с набитым ртом: – Ну? Теперь я такой же вегетарианец, как ты?
– Только жуй тщательно, мало ли что в траве попадется, – Лев посмотрел Тигру прямо в глаза. – Запомни: никогда не делай нарочно того, что можно сделать нечаянно!
Соловьиная песня
Соловей раскачивался на ветке, насвистывал что-то из классики. Прохожие слушали и на ходу улыбались.
Неподалеку от соловья трудилась гусеница. В поте лица жрала лист за листом без перерыва.
Соловей покосился на гусеницу и подумал:
– Одни живут, чтобы петь, другие живут, чтобы жрать! Я для людей, она для себя!
Соловей защелкал, засвистал, но, увы, в этот раз верхнее «до» не взял, не дотянулся. «Си» взял, а на «до» не хватило.
– М-да! Чего-то не то! – соловей уставился на гусеницу. Жирная, розовая, она тупо жевала листву, будто боялась, что кончатся листья.
– Дура, тут хватит на детей, внуков и правнуков!
Соловей набрал воздуха, взял три первые ноты, но опять не дотянул верхнее «до»!
Огорченный, он подхватил клювом гусеницу и проглотил.
Гусеница была превосходной!
Соловей откашлялся, выдал трель, взял легко верхнее «до» чистым звуком. Люди внизу остановились, захлопали.
Соловей раскланялся и подумал:
– Даже те, кто живет, чтобы петь, должны жрать, чтобы петь.
Он снова защелкал, засвистал под аплодисменты. Жаль, гусеница этого не слышала, потому что пусть небольшая доля в успехе соловья, безусловно, принадлежала ей.
Верно говорят: «искусство требует жертв!» В смысле, хотите соловьиного пения – дайте гусениц!