Восемь-десять трупов вынь да положь!
– Кошмар! – меня передернуло.
– А то! В тюрьме никто ни грамма! Иначе расстрел! А на свободе вино на каждом углу. Залейся. Выйти на свободу и не отметить дураков нет. Хотите стаканчик?
– Нет, нет…
– А я пропущу, – старик открыл водопроводный кран, налил красного вина, залпом выпил и зарумянился. – Вот. Ночью пьют до беспамятства. Будто в последний раз. Вот и выходит, что на свободе в человеке просыпается все худшее, а в тюрьме все лучшее.
– И сколько эта Варфоломеевская ночь длится?
– А сколько она может длиться, когда ровно в девять утра все должны быть в тюрьме?
– Погодите. Так что, убийцы остаются на свободе?
– Нет. Убийцы остаются в тюрьме. В девять ноль-ноль, я же говорю, все в тюрьму! А раз все, значит, среди арестантов наверняка окажутся и убийцы. Так что ни одно преступление не остается безнаказанным. А сидят все, начиная с шестнадцати лет и кончая шестьюдесятью шестью. Сами понимаете, пятьдесят лет – срок, достаточный для наказания с одной стороны и раскаяния – с другой.
– Погодите! – я споткнулся. – А как же невиновные? Они тоже в тюрьме?
– А то! Ясное дело, в тюряге.
– Получается, сидят ни за что?
– Почему? Отсидел ты, допустим, лет десять ни про что ни за что, значит, имеешь полное моральное право совершить преступление. Раз ты за него отсидел.
Логично?
– Ну а жертвы-то, жертвы?! Тех, кого не убили, но пытались убить. Они, если я правильно понял, тоже в тюрьме!
– А то! Все продумано. Во-первых, жертва знает: тот, кто над ней надругался, понесет наказание. Да вот он, сидит рядом. Попался, голубчик! К тому же смотрите: сегодня я жертва, ты преступник, а вечером выйдем из тюрьмы, возможно, наоборот.
– Странная, однако, логика.
– Зато логика. И о женщинах позаботились. Их же тянет к кому? К тому мужику, который способен на поступок. А коли сел в тюрьму, наверное, что-нибудь совершил. Как бабы вечером ждут своих из тюрьмы! Это надо видеть! Каждый раз на шею кидаются, будто в последний раз. Опять мудро. Что главное для любви?
Разлука. Чувства остреют. Пожалуйста, ежедневно разлука. Представляете эту безумную ночь, когда знаешь: утром в тюрьму! Трахаются самозабвенно, как в первый раз.
– Так где у вас лучше: в тюрьме или снаружи? Куда народ тянется?
– Судите сами. По сравнению с тем, что творится в городе ночью, в тюрьме благодать. Там под охраной кто тебя тронет! Это на свободе черт знает что и нету управы. Так человек устроен: свобода для него это шанс сесть в тюрьму. И глупо им не воспользоваться.
– Так выходит, полжизни в тюрьме?
– Полжизни на воле. Режим: утром в тюрьму, день отсидел, вечером вышел, ночь на свободе, утром в тюрьму. Замкнутый цикл, естественный, как все в природе.
Сбылась мечта всех народов: свобода, равенство, тюрьма, братство!
Мы попрощались. Очевидно, я сбился с пути и попал в город будущего.
Кошки-мышки
Самолетик в ночи попыхивал огоньком сигаретки. Над землей что-то шуршало, попискивало.
– Наши полетели! – сказала полевая мышь дочке.
– «Наши» – это кто?