Регина потянулась к своей сумочке, достала из нее синий замшевый футляр. Открыла его, поставила перед собой на кровати, и мы все трое одновременно протянули руки к жемчужине.
— Регина, она настоящая? — тихо, благоговейно спросила Лена.
Регина покачала головой.
— Если бы она была настоящая, на нее можно было бы пол-Ниццы купить. Она бы тогда где-нибудь в музее лежала, в Лувре, а не в этой забегаловке в Эзе. Нет, Леночка, это хорошо сделанная бижутерия, но какая она… черт ее дери…
Разглядывая подвеску, она восхищенно прикусила губу.
— Это винтаж? — продолжала Лена.
— Винтаж. В таком винтажном украшении не стыдно пойти в приличное место. — Регина ласково погладила жемчужину. — И всего за пятьдесят евро, фантастика!
— Померяй, — предложила я. — Она тяжеленная, наверное? Как ее на шее таскать?
— Ничего, сейчас и не такое таскают, — успокоила Регина.
Она вытащила жемчужину из коробки и приложила к груди. Она и жемчужина как-то очень сочетались друг с другом. Созданы были друг для друга. Дополняли одна другую.
— Жалко, у меня цепочки нет подходящей, — вздохнула Регина.
Лена восторженными глазами смотрела на нее.
— Да, эта вещь не для меня, — пробормотала она.
Регина с улыбкой приложила подвеску к ней, и мы дружно фыркнули: на цыплячьей Лениной шее подвеска сразу потеряла свою загадочность и стала смотреться грубым неопрятным куском пластика или стекла (из чего там делают искусственный жемчуг?), почти булыжником. Да, вот что значит, не ее вещь.
Именно в этот момент к нам решили присоединиться мужчины, ощутившие себя брошенными. Они пошли вниз на голоса и влились в нашу компанию. Расселись, подливали девушкам, отпускали какие-то плоские шуточки, и все расслабились. В деталях рассмотрели подвеску, обсудили ее в плане соотношения цены и качества.
— Нет, все-таки винтаж этот — надувательство, — с видом тонкого ценителя искусства изрек Горчаков. — С такой колобахой — только в воду, от несчастной любви топиться. Ко дну пойдешь без разговоров. Ой, дурят нашего брата! Полсотни евро… Это сколько будет по курсу?..
Он задумался, вертя подвеску в руке. Мне на секунду пришло в голову — а не гоняются ли наши преследователи вот за этой самой подвеской? Вдруг она действительно стоит больше, чем Регина за нее заплатила? Или просто дорога кому-то как память, или имеет какое-то сакральное значение, нам неизвестное? Например, является фетишем подпольной секты? Нет, это уж меня занесло. Кроме того, откуда они могли знать, что мы поедем в Эз и Регина купит эту штуку сегодня вечером? Следили-то за нами еще вчера, когда ни про какой винтаж речи не было. И на виллу залезли раньше. Ничего не понимаю. Ясно одно, подвеска тут ни при чем.
Регина с тревогой следила за действиями Горчакова. Он попробовал подвеску на зуб — с Региной чуть припадок не случился, а потом и с Леной заодно — она шлепнула Горчакова по руке, как маленького: «Что ты грязь всякую в рот тащишь!», и Регина обиделась уже на нее… Сашка отобрал у него подвеску и стал пристраивать ее обратно в коробку, не выпуская из руки бокал с вином; чуть не облился, дернулся и краем крышки футляра сковырнул со своей порезанной руки пластырь. Запачкал кровью синюю замшу коробки. Регина, успокоившаяся было, снова расстроилась.
— Ну вот, не понос, так судорога, как ваш Кораблев говорит.
Сашка попытался оттереть с футляра кровь, но размазал ее еще хуже, и поднял виноватые глаза на Регину:
— Ладно, не переживай. В конце концов, это просто футляр, его ты на шее носить не будешь. Приедем, я тебе кровь чем-нибудь выведу. А насчет Кораблева… Может, тебя с ним познакомить?
— Мы знакомы, ты что, забыл? — повела плечом Регина.
— Нет, я имею в виду, свести вас прицельно. Вот и встретятся два одиночества…
— Он, кстати, квартиру ремонтирует, — встрял Горчаков. — В общем, потихоньку становится положительным человеком.
— Может, составите счастье друг друга, — добавил Сашка. — А то что все мыкаетесь, оба…
Да, мужчины наши на редкость деликатны. Осталось только намекнуть на Регинин возраст, что у Горчакова и не заржавело:
— Да и вообще, тебе к старости-то лучше кого поспокойнее найти, не сопляка какого-нибудь.
Но она, видимо, деморализованная событиями последних дней, воспринимала их реплики довольно спокойно, и даже, я бы сказала, добродушно. Мальчики еще пофонтанировали в том же духе, и Регина не отпустила никаких язвительных замечаний, а наоборот, слабо улыбнулась и отпила из бокала; хорошее вино, надо будет запомнить и использовать такое в качестве антидепрессанта.