Порой в несовершенствах, которые так и тянет исправить, и есть величие работы. Или нет. Мы редко понимаем, в чем величие. Никто не знает. Самые правдоподобные версии – в лучшем случае теории. «Почему» остается вне нашего разумения.
Пизанская башня была архитектурной ошибкой; строители пытались ее исправить, и стало только хуже. Теперь, сотни лет спустя, благодаря этой ошибке башня – одна из главных достопримечательностей мира.
В японской керамике существует изысканное ремесло реставрации под названием кинцуги. Когда керамика разбивается, мастер, не пытаясь восстановить ее изначальный вид, подчеркивает несовершенство, заполняя новые швы золотым лаком. Эти золотые прожилки изящно привлекают внимание к трещинам. Изъяны не умаляют достоинства работы, а становятся ее центром, ее физическим и эстетическим фокусом. Шрам рассказывает историю предмета, хронику его прошлой жизни.
Можно так же относиться к себе – принять свое несовершенство. Любую неуверенность превратить в движущую силу творчества. Препятствием она становится, лишь когда мешает нам делиться сокровенным.
Искусство создает глубокую связь между художником и зрителем. В ней оба могут найти исцеление.
Отвлекающий маневр
Отвлечение внимания, если применять его умело, – один из лучших инструментов художника. А порой и единственный путь к цели.
При медитации, как только сознание затихает, ощущение пространства замещают тревога или случайные мысли. Поэтому многие школы учат своих адептов мантрам. Если повторять одну и ту же фразу на автомате, мыслям, которые отвлекают нас от текущего момента, не остается места.
То есть мантра – отвлекающий маневр. И если одни явления отвлекают от настоящего, другие занимают сознание, чтобы бессознательное освободилось и работало на вас. Так же действуют комболои, четки и джапа-малы.
Когда мы встречаем препятствие, можно отвлечься, сделать шаг назад и подождать, пока решение придет само.
Можно отправить задачу на задворки ума. Так вы живете с ней, а тем временем занимаетесь простыми посторонними делами. Например, сидите за рулем, гуляете, плаваете, танцуете, принимаете душ, моете посуду – делаете что угодно, но на автопилоте. Порой простое физическое движение берет идеи на буксир.
Скажем, некоторым музыкантам проще сочинять мелодии за рулем, чем в студии с аппаратурой. Так часть сознания занята, а другая предельно открыта. Возможно, этот процесс бездумного раздумья открывает нам доступ в какую-то иную часть мозга. Ту, где больше обходных путей.
Отвлекающий маневр – не прокрастинация. Прокрастинация подрывает созидательную способность. Маневр – стратегия, подчиненная творчеству.
Иногда лучше остановиться, чтобы двигаться к цели.
Взаимодействие
Ничто не начинается с нас.
Чем мы внимательнее, тем больше понимаем, что любая наша работа – взаимодействие.
Взаимодействие с искусством, которое было до и будет после нас. С миром, в котором мы живем. С нашим опытом. С инструментами. Со зрителем. И с теми, кто мы сегодня.
«Я» многолико. Можно создать работу, полюбить ее, а на следующий день взглянуть – и оценить совсем иначе. Взгляд вдохновенного творца противоречит взгляду ремесленника: например, творец расстроен, что ремесленник не способен воплотить замысел. Эта проблема не редкость в искусстве: прямого перехода от абстрактной мысли к материальному миру нет. Произведение – всегда интерпретация.
У художника множество ипостасей, а творчество – внутренняя дискуссия между ними. Переговоры длятся до тех пор, пока все ипостаси не создадут вместе лучшее, на что они способны.
Сама работа тоже многогранна. Вы, создатель, прекрасно понимаете, что создали, и кто-то другой тоже понимает, но ваши трактовки могут кардинально различаться. Что интересно, ни одна из них не верна. И обе верны.
Это не повод для беспокойства. Если художник доволен творением, а зрителя оно вдохновляет, не важно, совпадают ли трактовки. Никто не может воспринять вашу работу так же, как вы или кто угодно другой.
Вы ясно понимаете, в чем смысл произведения, как оно работает или почему доставляет удовольствие, а кто-то полюбит или не полюбит его по совершенно иным причинам.
Цель работы – сначала пробудить что-то в вас, а потом в других. Пусть и не одно и то же. Мы можем лишь надеяться, что на зрителя заряд воздействует с неменьшей силой.
Порой произведение создается чужими руками. Марсель Дюшан брал повседневные предметы – лопату для снега, велосипедное колесо, писсуар – и просто решал, что это искусство. Он называл это реди-мейд. Картина – просто картина, пока ее не обрамили и не повесили на стену; вот тогда ее называют искусством.