БП задумался.
— Интересно, что там может быть? — пробормотал он.
Тут наконец подал голос НП.
— А может там эта — голова последнего Государя-Императора. Я читал, что большевики ее отрезали — и хранили в банке.
— А кого тогда в Питере похоронили? — удивился БП. — С такой помпой? В 98-году?
— Это у Бориса Николаевича надо спросить. Или у Немцова. Это они тогда аферу провернули, — сказал НП. — Думали, может у англичан какие деньги царские вынуть под это дело.
— Ну и как, много вытянули? — спросил БП.
НП только тяжело вздохнул.
— Ладно, — сказал БП и решительно одну за другой сорвал печати. А потом так же хладнокровно дернул за ручку. Дверь без малейшего сопротивления, но с ужасным скрипом, открылась.
Света в комнате не было, но комната, представшая перед четырьмя мужчинами, была столь маленькой, что галогенового света от мощного светильника хватило и на нее.
В углу стояла железная кровать, возле которой стоял табурет. На кровати лежал мужчина, а на табурете лежала котомка.
Мужчина — точнее, мужичок очень невзрачного вида, был в рваненьком тулупчике и заплатанных валенках. Хотя он и лежал, но на голове у него был не менее неказистый, как он сам и как его прочая одежда, треух. Не прошло и секунды, как один глаз его открылся. Затем, еще через пару секунд, открылся второй глаз. Глаза очень внимательно смотрели на стоявшее в дверном проеме высшее руководство страны.
— Вы… Вы кто? — привстав на цыпочки из-за плеч высшего руководства спросил начальник ФСО (сильно привставать ему не пришлось, потому что высшее руководство страны не отличалось тогда большим ростом).
Мужичок на кровати крякнул. Потом запыхтел. Потом сел. Все увидели, что за голенищем валенка у него топорик.
— Я этот… Как его. Ну этот…
Мужичок снял треух и почесал затылок. Волосы на затылке — как и на всей голове — были всколоченные и темно-рыжие.
— О, вспомнил! — вдруг радостно сказал мужичок. — Я русский бунт, вот кто я. Бессмысленный и беспощадный.
С этим словами он встал, взял с табуретки видавшую виды котомку, закинул ее за спину и шагнул к двери.
— Не знаю, кстати, насчет бессмысленного — этот наш Пушкин тот еще дворянин был, хотя и солнце, конечно, поэзии. Но вот беспощадный — это точно…
Начальник ФСО — профессионально почувствовав недоброе — стремительно оттолкнул в стороны обоих президентов, затем вытащил из кобуры черный вороненый «глок-17» калибра 9 миллиметров — личный подарок начальника Секретной Службы США, охраняющей тамошнего своего президента, направил его на мужичонку и крикнул во весь голос:
— Стоять, не двигаться!
Произошедшее потом длилось не очень долго, но почему-то присутствующим показалось, что все происходило как в замедленном темпе. Мужичок не очень-то торопясь просто протянул вперед руку, вцепился в руку начальника ФСО — и без особой натуги дернул. И оторвал руку начальника ФСО — так же просто, как огородник вырывает из земли морковку. Оторвал с мясом — при этом в самом что ни на есть прямом смысле этого выражения. НП закричал тоненьким истошным голосом, БП же только побледнел. А вот завхоз Кремля повернулся и рванул что есть сил в коридор — прочь из этого страшного места в подвалах древнего Кремля. Завхозы, как известно, отличаются быстротой мышления.
Мужичок, не обращая ни на кого внимания, извлек из все еще сжимающей ладони подарочный пистолет, одобрительно осмотрел его и сунул в карман своего драного тулупчика. Руку он брезгливо положил на лежащего без чувств начальник ФСО, добавив:
— Пришьют обратно служивый, не ссы! Хотя в теннис уже не поиграешь, конечно. Или там на горных лыжах не покатаешься.
Затем мужичок прошел между двумя президентами Российской Федерации, направляясь в сторону пролома к стене.
У пролома он обернулся.
— Ну, бывайте, малохольные. Думаю, очень скоро свидимся. Так что не прощеваюсь, в общем.
И исчез в проломе. В коридоре раздались удаляющиеся шаги его валенок.
Президенты России смотрели друг на друг. И почему-то страшнее всего им было именно сейчас.
А мужичок с котомкой, с топориком за голенищем и австрийским пистолетом «глок-17» калибром 9 миллиметров в кармане тулупчика уже поднимался вверх по лестнице. Он шел к себе на Родину, в деревню Гадюкино. Куда-то в Россию.
Инаугурация
«Хроники деревни Гадюкино».
— Вызывали? — спросил Молодежный Политик, войдя в кабинет Руководителя Администрации Президента.
— Вызывал, — озабоченно сказал Руководитель, оторвавшись от многочисленных бумаг, лежащих перед ним на столе.