– Думаете, поджог? – спросил Максим.
– Это экспертиза покажет. Но так быстро горит, когда кто‑нибудь помогает разгореться.
Он хотел добавить что‑то еще, но из‑за машины выбежала очень недовольная пожилая женщина.
– А если бы ветер был? – размахивая руками, закричала она, обращаясь неизвестно к кому. – Вся бы улица сгорела! Вот послал черт соседа: жил, всех ненавидел, а помер, чуть нас с собой не утащил.
– Вы, бабушка, кажется, не очень‑то покойного любили, – заметил Андрей Алексеевич.
– Какая я тебе бабушка? Помоложе тебя буду, – нашла себе собеседника женщина. – Я таких жадных людей, как этот сосед, сроду не видала. А ведь говорят, миллионщиком был. Золото в банке на огороде хранил, а сверху картошку сажал.
– Это вы с чего взяли? Про золото? – с улыбкой спросил Максим.
– А иначе зачем ему картошку эту сажать? – удивилась она его непонятливости. – От нее только морока. Два мешка посеешь – один соберешь. Это он так свое золото от чужих глаз прятал. Но видно не уберег. И решетки не помогли. На всей улице только у него одного решетки. Я, когда он их поставил, спросила: «Что, сосед, привыкаешь на небо в клеточку смотреть? Тебе там давно место приготовили». Он так обиделся, что даже здороваться со мной перестал.
– Ну и стервозный же у тебя характер, – засмеялся пожарный. – Наверное, давно без мужа живешь.
– Не твое дело! Сам язык не распускай и туши хорошо, чтобы опять не разгорелось.
– А сосед ваш один жил? – поинтересовался Андрей Алексеевич. – Семья его где?
– Семья от него давно сбежала. Один как сыч. Даже не навещал никто.
Откуда-то из-за домов подошел оперативник Саша Бочков.
– Я с вами потом поговорю, – попытался он отогнать болтливую соседку. – Сейчас идите домой и не мешайте пожарным.
– Никому я не мешаю. А ты кто такой? – набросилась на него женщина. – Не ты ли здесь три дня назад полдня крутился, что‑то высматривал? Больно лицо твое знакомое.
Саша крепко взял женщину за руку и увел в сторону.
– Эксперты подъехали, – сказал Андрей Алексеевич Максиму. – Давай займемся делом. Быстрее начнем – быстрее закончим. А то я не позавтракал.
Глава 3
– Ты, Катюша, наверное, часа два утром тратишь, чтобы такую красоту на голове сотворить, – игриво обратился Андрей Алексеевич к знакомой официантке, сидя за столиком ресторана в центре города, куда они с Максимом приехали пообедать.
Выжженные пергидролем обесцвеченные волосы у девушки были сначала завиты мелкими кудряшками, а потом уложены с помощью огромного количества лака высоко над головой, напоминая разворошенный ветром стог соломы. Такая прическа абсолютно не подходила к ее еще юному лицу, которое она тоже пыталась испортить невероятным количеством косметики: пудры, теней и помады.
– Красота требует жертв, – привычно ответила девушка, которой за день делали десятки подобных комплиментов. – Вы сегодня, Андрей Алексеевич, будете заказывать что‑нибудь или комплексный обед?
– А что в комплексном? То, что вчера не доели?
– У нас такого не бывает, – улыбнулась официантка. – На первое щи свежие, а на второе бифштекс с гречкой. Для вас могу попросить бифштекс поменять на антрекот, а гречку на картошку.
– Спасибо, Катюша. Неси что положено.
Ресторан только просыпался. На невысокой сцене, с которой по вечерам местный ансамбль развлекал подвыпившую публику, сейчас никого не было. Одна колонка была подключена к радиоточке и из нее звучали песни ежедневной программы по заявкам слушателей «В рабочий полдень».
Стены были отделаны темными деревянными щитами. Рядом с барной стойкой, закрывая половину стены, висела громадная медная блестящая чеканка, на которой был запечатлен процесс виноделия. На левом краю картины виноград еще висел на ветках. Потом он попадал в корзины женщин с большими бедрами. Дальше им занимались плечистые мужчины, давя из него сок. В центре композиции его переливали в бочки и бутылки. Венчал этот процесс народный праздник, где девушки и юноши, взявшись за руки, кружились в хороводе около низеньких домиков.
Стол, за которым сидели Максим и Андрей Алексеевич, стоял у противоположной стены с почти сплошным застеклением. По всей видимости, такая открытость не нравилась клиентам, и окна были затянуты тяжелыми, пропахшими табачным дымом, темно‑коричневыми бархатными шторами. Но днем некоторые из них были открыты, и из окон была видна площадь и пробегающие по своим делам люди. С одной стороны площади было здание горкома партии и исполкома. С другой – недавно построенный Дворец культуры.