Тот, кто не знал, что это, приняли бы их за двух больших собак. Их тела покрывала жесткая черная шерсть, мелкие головы были у земли.
— Взрывопсы! — попыталась закричать я, но прозвучал лишь хриплый шепот.
Киромару был в семи метрах от Молотоголового.
Вдруг перед глазами всплыла сцена смерти Риджина, яркая, словно происходила сейчас.
Взрывопес раздулся. Его черная шерсть торчала, и между ее клочков появились белые лучи света. Если это игнорировали, он раздуется еще раз. Перед смертью он закатил глаза, слюна капала изо рта. На морде был неописуемый экстаз. Он достиг предела, кожа стала такой тонкой, что местами просвечивала. Внутри плясали синие и белые искры. (Я впервые видела, когда порох в его теле загорелся.)
И взрывопес взорвался.
Кожа на его спине порвалась, голова с застывшей улыбкой Чеширского кота, разлетелась на куски. Шоковая волна подняла облака пыли и разлеталась на поразительной скорости. Острые осколки костей взрывопса терзали Риджина, и его тело разорвало на кусочки.
Я пришла в себя. Прошло две или три минуты, как мне казалось, но на деле это был лишь миг.
Взрывопсы встали перед Молотоголовым. Киромару остановился. Словно ощутив опасность, он попятился. Но честь командира заставляла его двигаться медленно.
Взрывопсы не стали предупреждать, а сразу раздулись до точки взрыва.
— Сатору! — я крепко сжала его руки.
Он открыл глаза.
Все звуки пропали, все замедлилось. Время тянулось как во сне.
Взрывопсы стали двумя огромными шарами. Белые лучи сияли среди шерсти.
Они вот-вот взорвутся.
За миг до этого Сатору остановил их проклятой силой. Одного унесло в проем. Второго он не успел отогнать, так что силой крушил тело взрывопса, пока тот пытался взорваться. На миг две силы столкнулись в противостоянии.
Взрывопес странно замерцал, словно его сжала невидимая рука, и взорвался.
Сила взрыва сотрясла пса, а потом вырвалась наружу еще мощнее, чем должна была.
Если бы этот второй взрыв не подавили, что бы случилось? Когда печать ломали взрывом, чем сильнее была печать, тем мощнее был взрыв. Если взрыв сломал бы печать из проклятой силы, никто не выжил бы.
К счастью, Сатору представил большую ладонь, когда применял силу, и это спасло нас. Энергия вырвалась только из бреши между указательным и большим пальцами.
В то же время второй черный шар, который втолкнули в гнездо, сотряс воздух взрывом, с потолка упало много земли.
За миг до того, как взрыв донесся до нас шоковой волной, я из последних сил толкнула Сатору на землю.
Мы ждали, пока все успокоится от взрыва, и я думала о радости на лице взрывопса, когда он уничтожал себя. Почему-то мне показалось, что это был самец.
Гнездо стало огромной могилой.
Тела, которые приносили Шершни, были в огромных ранах. Конечно, все были мертвы. Кости взрывопса не могли пролететь по извилистым туннелям, так что их убило шоковой волной, разнесшейся быстрее скорости звука.
Солдаты, что раскапывали гнездо, вдруг зашумели. Один из них прибежал.
— Нашли тело королевы, — сказал Киромару после отчета солдата.
Он был серьезно ранен от взрыва, бинты на спине и плече были красными от крови. В воздухе было полно мух, что окружили горы выкопанных трупов, и они назойливо летали возле Киромару.
— Я осмотрю его.
Он посмотрел на истерзанное тело у лап. Если бы не обрывки плаща, не удалось бы узнать Молотоголового. Он хотел убить Киромару вместе с собой. Киромару решительно наступил на труп и пошел дальше. Идти явно было больно. Но гнев и сожаление из-за жертв в его отрядах, вызванных его неведением, были больнее.
Я смотрела на Сатору, потерявшего сознание. Он не был ранен, дышал ровно. Наверное, он будет в порядке, если его оставить на пару минут.
— Можно и мне посмотреть?
Впервые после взрыва Киромару улыбнулся.
— Я не советую.
— Прошу, возьмите и меня с собой, — Сквилер пошел за нами, не слушая предупреждение Киромару.
Он почти не пострадал от взрыва.
Большая часть гнезда рухнула от шоковой волны. Мы встали у глубокой трещины и посмотрели вниз. Я охнула.
— Это королева? — спросила я.
Киромару кивнул.
— Королеве нужно рожать многих детенышей, так что ее тело намного больше. Говорят, таких больших в нашей стране еще не было.
Ее было бы невозможно поднять на поверхность.