— Смотри на огонь.
Я вспоминала церемонию инициации, направила внимание Шуна на огонь. Главный священник Мушин говорил представлять, как движется огонь, но это вряд ли действовало так же на того, чья проклятая сила была запечатана.
— Смотри на трепещущий огонь. Он раскачивается. Вправо. Влево… мерцает, — шептала я.
Шун молчал. Остальные смотрели, затаив дыхание.
Я пошевелила костер длинной веткой, поднялись яркие искры. Я не ждала того же эффекта, какой был с огнем на алтаре, но искры плясали в воздухе, создавая загадочную атмосферу.
— Шун Аонума.
Он не дрогнул. Я не знала, был ли он уже загипнотизирован.
— Шун Аонума. Ты нарушил правила, попав в место, которому не принадлежишь. Более того, ты поддался словам демона. Но настоящая проблема куда серьезнее.
Ответа не было.
— Ты нарушил основы Кодекса этики, последнюю из Десяти заповедей: «Не оскверни Триратну». Ты поддался словам демона и усомнился в учениях Будды. Я должна запечатать твою силу.
Казалось, Шун вздохнул. Похоже, работало. Я неуверенно продолжила:
— Посмотри еще раз на огонь.
Ответа не было.
— Смотри на огонь.
Ответа не было, но огонь блестел в его глазах.
— Твоя сила запечатана в том символе. Видишь?
Громкий вздох, а потом:
— Да.
— Символ брошен в огонь. Все сгорело. Все твои мирские желания сгорели, и пепел вернулся к широкой земле, — я глубоко вдохнула и громко сказала. — Символ уничтожен. Твоя проклятая сила запечатана!
Шун издал тихий сдавленный звук. Он дышал быстрее.
— Отринь мирские желания. Чтобы достичь нирваны, брось все в очищающий огонь.
Пора. Я встала и подошла к нему.
— Шун Аонума. Ты был верен Будде и оставил проклятую силу. Будда милостив, и ты получишь новую мантру, новый дух, и твоя сила вернется тебе!
Я ударила его по плечам и прошептала слова, написанные на бумаге:
— Oṃ amogha vairocana mahāmudrā maṇipadma jvāla pravarttaya hūṃ.
Потом я узнала, что это были слова самого Будды — Мантра света. Это было указанием на талант Шуна. Он родился с задатками будущего лидера.
Вдруг огонь стал в три раза выше и разложился, как восьмиголовый змей, извиваясь в воздухе в странном танце.
Шун улыбался, глядя на огонь. Мы захлопали, топая и свистя. Мы долго радовались. Шун снова обрел силу.