— Эй, Сатору, — перебила я. — Мы тоже забудем о Марии и Мамору?
Он помрачнел.
— Нет. До самой смерти.
— А если Отдел образования изменит наши…
— Мы им не позволим, — сказал он. — Они ошибаются, если думают, что могут вечно управлять нашими мыслями и воспоминаниями. Если они снова будут нас заставлять, мы просто покинем город.
— Мы?
— Ты же пойдешь со мной? — он чуть встревожился.
Я улыбнулась.
— Наоборот.
— Что?
— Я покину город. А ты последуешь за мной.
Сатору застыл от потрясения, а потом улыбнулся.
— Ладно. И так сойдет.
— Если придется уйти, давай отыщем Марию и Мамору и будем жить с ними.
— Конечно. Вчетвером лучше, чем вдвоем.
— Точно! И когда мы найдем их… — я замолчала. Я не могла говорить, в горле застрял ком. Мое тело задрожало, я разрыдалась.
Когда я нашла голос, я смогла лишь выть.
Сатору обнимал меня, пока я плакала.
Той ночью мы спали вместе в снежном домике.
То был мой первый раз, и было больнее, чем я ожидала. Мы с Марией играли друг с другом, но с мужчиной было по-другому, было больно.
— Ты в порядке? Больно? — спросил Сатору, замерев.
— Угу. Погоди. Я скоро привыкну, — сказала я сквозь зубы.
Почему это было так несправедливо? Мало того, что мы мучились девять месяцев беременности, так еще и ощущали боль, какую не знали мужчины, при родах. Почему еще и секс приносил боль?
— Не заставляй себя.
— Ничего… тебе не больно?
— Ни капельки.
Я вдруг поняла, что, хоть Сатору знал, что мне было больно, он был слишком возбужден, чтобы остановиться. Он не сочувствовал мне, а заводился от этого. Зараза.
Но вскоре боль пропала. Я стала мокрой. И вместо возмущения стало расцветать наслаждение.
Я застонала, и Сатору спросил:
— Тебе хорошо?
— Идиот.
Этот вопрос не требовался. Я голодно поцарапала его спину в ответ.
Я уже не была девственницей. Теперь мне нужно было думать, как проходить осмотр. Но с этим будет разбираться уже женщина.
Движения Сатору стали быстрыми. Мое наслаждение росло, но я ощутила на миг панику. Если я забеременею, все сильно усложнится.
Я не успела остановить его, Сатору застыл.
Я думала, что он понял проблему, но дело было не в этом.
Он смотрел на меня с такой любовью и нежностью, что мог расплакаться.
И я вдруг поняла, что он смотрел не на меня. Он как-то увидел во мне тень юноши, которого не переставал любить.
А я ощутила всем сердцем тоску по тому юноше.
Сатору стал двигаться быстрее.
Я быстро достигла пика. При оргазме я видела не Сатору, а другое лицо.
Мы использовали друг друга, чтобы заняться любовью с тем, кого уже не было в этом мире. Это могло быть ужасно ненормально, и можно было сказать, что мы изменяли друг другу, но мы знали это и хотели этого.
После моего оргазма Сатору отодвинулся и кончил на стену домика.
Мы лежали и тяжело дышали.
Даже после приятного секса слова безликого мальчика, которые он произнес в моем сне, звучали в моей голове.
Почему он сказал мне такое?
Он сказал мне не помогать Марии.
И что она должна умереть.