Томико улыбнулась, ее зубы были неестественно белыми для ее возраста.
— В каждой эре от лидера требуется не особая способность, а его личные качества.
Все вдруг стало легче. До этого на меня давило то, в чем я не разбиралась.
— Вы про ум, чувствительность или навыки лидера? — пылко спросила я.
Но Томико покачала головой.
— Нет, это не связано с умом. Или чувствительностью. А качества лидера можно развить со временем.
— Тогда…?
— Есть индекс личности — цифра, что указывает на стабильность человека. Это способность сохранять себя и продолжать, не ломаясь, какой бы неожиданной ни была ситуация. Это — самое важное качество лидера.
Это меня не обрадовало. Я вспомнила, как Мария говорила, что я сильная. Это не значило, что я была бесчувственной?
— Так моя оценка в этом высока?
— Да, и это чудесно. Наверное, это лучшая оценка в истории Академии, — она пронзила меня взглядом. — Но это не все. Поражает то, что, даже когда ты узнала правду, твоя оценка не стала ниже.
Мое лицо покраснело.
— О чем вы…?
— От ложного миноширо ты узнала кровавую историю нашего общества и тонкий слой льда, на котором мы строим мир. Когда ты вернулась, мы провели психологическую оценку и проверили твою подсознательное поведение. Твой индекс личности стабилизировался за удивительно короткий период времени после шока. Другие четверо приходили в себя куда дольше.
Значит, за нами следили после того, как мы узнали правду. Хоть я это ожидала, это все еще было для меня ударом.
— Неужели… вы планировали это с самого начала?
— Нет, — на лице Томико снова было доброе выражение. — Мы бы не стали так сильно рисковать. Мы знали, что вы собирались нарушить правила. Но поймать ложного миноширо… никто не ожидал, что появится создание из прошлой эпохи.
Это было правдой? Я не могла довериться ей.
— И результаты проверки…
— Чтобы выдержать судьбы всех людей, как их лидер, нужно обладать широким разумом и стальными нервами, когда сталкиваешься с правдой. У тебя все это есть.
Широкий разум звучал подходяще. Любой мог принять нечто красивое. Важно было спокойно принимать грязное и уродливое.
— Мы нарушили правила и узнали то, чего не должны были. Почему от нас не избавились?
Хоть мой тон звучал как обвинение, Томико не ругала за это.
— Я тебя понимаю. Это не оправдание, но не нам решать, от кого избавляться. Это делает Отдел образования. Их глава — Хироми-чан. Ты ее знаешь, да? Она всегда переживает. Я невольно ощущаю, что ее тревоги стали сильнее в последнее время.
Хироми-чан… Я слышала, что Хироми Торигаи была в Отделе образования, но не знала, что она была главой. Она была хорошей подругой моей матери, и она часто бывала у нас на ужинах. Она казалась интровертом, худая и невысокая, и ее голос звучал очень тихо. Она обладала властью выбирать жизнь или смерть для учеников и принимала эти хладнокровные решения? Я не могла в это поверить.
— Комитет этики обладает властью, но мы не вмешиваемся в решения Отдела образования. Вы были исключением. Я попросила не избавляться от вас.
— Из-за Сатору?
— Нет. Я не стала бы позволять своим чувствам вмешиваться в такое важное дело. Дело в вас. Вы важны для будущего городов.
Нас чуть не убили. Почему-то новость об этом меня не беспокоила.
Но почему нас пощадили? Было сложно принять, но дело было в моей важности, как сказала Томико? Мне такое еще не говорили, и я была в смятении. Может, они не могли так легко убить дочь главного библиотекаря… но тогда пощадили бы и мою сестру.
— Не думай плохо о Хироми-чан и ее людях. Ими движет паранойя.
— Паранойя?
Власть обрывать жизни остальных повлияла на их разумы?
— Хм. Пожалуй, я плохо подобрала слова. Я тоже боюсь.
— Чего боитесь?
Томико удивилась.
— Разве не очевидно? В этом мире мы боимся только бесов и демонов кармы.
Я не могла говорить. Две сказки из детства всплыли в голове.
— Но Хироми не видела бесов или демонов кармы. В отличие от меня. Потому я и говорю, что ими движет паранойя.
— Так вы…
— Да. Я их видела. Вблизи. Хочешь послушать об этом?
— Да.
Томико закрыла глаза на миг и тихо заговорила:
В записях есть данные о тридцати бесах в мире. Кроме двух, все были юношами. Это показывало, как мы пытались, но не могли подавить проклятие мужской агрессии.
Тот ученик тоже был юношей. Я не помнила его имя. Хоть это случилось давно, я вспомнила все детали, но не имя. Это всегда казалось странным. Может, я почему-то хотела его забыть.
Хоть в библиотеке была подробная папка по этому случаю, остались только инициалы И.К. Мы даже не знаем, что за имя с фамилией могли означать эти буквы. Мы не знаем, почему оно было так записано, но, видимо, в период перед появлением Кодекса этики законы старого японского почти не использовались. В Кодексе в 61-й статье по защите молодежи значилось… Впрочем, не важно.