— Ну удостоверились? — с доброй усмешкой спросил покрасневшего от радостного волнения Петра начальник отделения. — То-то! — Кашлянул многозначительно: — Но это, герой, так сказать, еще присказка. Сказка-то вот она, в газете. Просмотрите-ка этот Указ, нет ли здесь случайно и вашей фамилии...
И точно, в разделе «...наградить орденом Отечественной войны II степени» среди других была напечатана и его фамилия...
— Видите, какое я прописал вам сегодня лекарство! — получив, видимо, и сам немалое удовлетворение от выполнения столь приятной миссии, сказал начальник отделения. Пожал руку Петру: — Рад первым поздравить и с орденом, и с очередным званием, старшина! — Встал. — Ну, а поздравления от соседей по палате принимайте уже без меня. Спешу... — И вышел вместе с сестрой.
Принимая поздравления от товарищей по палате, Трайнин в то же время был и несколько смущен. Ведь выходило, что теперь он уже дважды орденоносец (Указ о награждении его орденом Красной Звезды он прочитал в первый же день по прибытии в 6-ю танковую бригаду. Вычитал из газеты, которую ему показал старший сержант Яон), а вот ни одной из этих наград ему так пока и не вручили...
Что ж, на войне бывает и не такое.
Находясь в госпитале, Петр внимательно следил за сводками Совинформбюро. И на то у него были свои основания: сейчас в сводках часто упоминался Воронеж. Несколько раз упоминалось название небольшой воронежской железнодорожной станции Таловая. Той самой станции, близ которой в селе Александровка родился Петр, где прошли его детство и юность.
Да и с самой станцией у него было связано многое: Там он, молодой механизатор, несколько лет жил, работая в совхозе «Таловский», туда привел свою молодую жену, односельчанку Надю, здесь она родила ему первого сына — Леньку. Теперь Воронеж уже целых три месяца стойко сдерживал бешеный натиск немецко-фашистских войск, рвавшихся к Кавказу и Волге.
Но минул сентябрь, потом и октябрь. А Петра все не выписывали. Он нервничал, заявлял начальнику отделения при каждом обходе:
— Доктор, но я же совсем здоров! Честное слово, здоров! Хотите, стул любой рукой за ножку подниму?
Руки у него уже действительно окрепли. Помогли каждодневные, до седьмого пота, тренировки.
Кстати, по поводу этих тренировок соседи по палате вначале подтрунивали над ним:
— Ты, Петро, никак в цирке с силовыми номерами готовишься выступать? Двухпудовыми гирями небось креститься станешь, подковы гнуть?..
— Цирк — что! — отвечал обычно насмешнику Трайнин. — А ты бы в танке, за рычагами, посидел. Это, брат почище цирка.
— Ну уж! — не соглашался тот. — Ты там что, тяжелее гирь таскаешь?
— Угадал, тяжелее. Ты вот, к примеру, знаешь, какое усилие требуется механику-водителю, чтобы взять на себя рычаг управления? Не знаешь, верю. До тридцати килограммов, вот сколько!
— Да ну-у!
— Вот тебе и «ну-у!» Потому мне сила в руках и нужна.
И подковырки прекратились.
Тем временем наступило 7 ноября 1942 года. В этот день в их палату пришел уже не начальник отделения, а сам начальник госпиталя. Поздравив всех с 25-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, он присел на стул у койки Трайнина, объявил:
— Ну, готовься к выписке, танкист! Небось рад? Но я тебя и еще одной вестью обрадую. Ты, я знаю, воронежский, так? Вот и поедешь на Воронежский фронт
На Воронежский фронт! Петр готов был пуститься в пляс. На Воронежский фронт! А ну, как придется освобождать и село Александровку! А там — мать, сестры родители жены. А живы ли они? Такая мысль как-то обходила сознание стороной. Петр жил лишь радостью и надеждой. Надеждой на возможную встречу с родными.
Но на фронт Петру Трайнину сразу попасть не пришлось. По выписке из госпиталя он получил предписать прибыть на один из тыловых заводов, где формировались маршевые роты для 150-й отдельной танковой бригады.
Правда, на заводе пробыли всего три дня. За это время получили технику (наконец-то тридцатьчетверки!), обкатали ее. Скомплектовали экипажи. И — погрузка в эшелон.
Но снова не на фронт. Выгрузились в Подмосковье. Месяц с лишним проводили окончательную «притирку» в экипажах, стреляли по мишеням, выполняли упражнения по вождению. В 150-ю отдельную танковую бригаду прибыли лишь в канун Нового, 1943, года — 31 декабря.
Бригада располагалась южнее Воронежа, в районе населенного пункта Давыдовка, что в шестидесяти километрах от его, Трайнина, родного села Александровки.
...12 января 1943 года. Ночь тихая и морозная. Даже там, на противоположном берегу Дона, тишина. Ни выстрела, ни вспышки ракет. Мороз, видимо, загнал фашистов в хаты, блиндажи. Им и не ведомо, что здесь, на западной окраине села, сосредоточилась, готовая в любую минуту ринуться в бой, 150-я отдельная танковая бригада.