— А Гавриш прав, битва за Москву только еще набирает силу. Вот пообрастем мясцом да как даванем по гадам! Бежать будут не хуже наполеоновских вояк, те тоже поначалу-то кичились...
В ночь отошли на линию Истринского водохранилища. Здесь простояли до конца ноября. Хотя «простояли» — не то- слово. Действовали, сражались!
Зима тем временем уже прочно вступила в свои права. Ударили морозы, землю покрыло снежным покрывалом. Но пока еще не настолько глубоким, чтобы это мешало движению техники.
Создавшимися благоприятными условиями немедленно воспользовалось не только советское командование, но и враг. И если в период осенней распутицы фашисты держались преимущественно шоссейных магистралей, то теперь, пользуясь своим превосходством в танках, начали совершать более широкий маневр, учитывая проходимость проселочных дорог и просек. Правда, углубляться от них непосредственно в лес они по-прежнему не решались. И это уже было на руку нам.
Командование наших войск начало интенсивно использовать тактику так называемых кочующих артиллерийских батарей и подвижных заградотрядов. Как это выглядело на практике? Довольно просто. Кочующие артбатареи, обычно используя ночное время суток, скрытно занимали огневые позиции вдоль путей вероятного продвижения танковых и моторизованных колонн противника. И днем, встретив их прицельными залпами, тут же снимались и отходили в глубь леса. Фашисты же, как привило, преследовать их не решались, а постреляв для острастки по сторонам и растащив подбитую технику, начинали движение дальше. И вскоре натыкались на фугасы, мины, лесные завалы, ямы-ловушки. Это уже была работа подвижных отрядов заграждений. Обычно состоявшие из мелких саперных подразделений, они на автомашинах прибывали в районы интенсивного движения войск противника и, сделав свое дело, быстро исчезали.
Танкисты же, в том числе и из 27-го бронетанкового дивизиона 20-й горнокавалерийской дивизии, в этот период чаще всего действовали из засад. Причем подчас применяли метод так называемой тройной засады. Суть ее заключалась в следующем: танковая рота располагалась вдоль дорог тремя группами. Вправо, на удаление примерно метров 300—400 от основной группы, выдвигались два танка с задачей в нужный момент огнем с места ударить по головным машинам гитлеровцев. Влево, на такое же расстояние, еще один-два танка. Они должны были подбивать замыкающие машины, не давая возможности колонне оттянуться назад. И вот, когда та оказывалась как бы закупоренной «пробками» с двух сторон и не могла двинуться ни взад, ни вперед, по центру начинали бить основные силы роты. Как правило, бой заканчивался полным разгромом вражеской колонны.
И все-таки действовать в подобных засадах танкам было трудно. Ведь в лесу у них не было свободы маневра, ограничены зона наблюдения и секторы ведения огня. И в случае неудачи танкисты несли ощутимые потери...
Но главные боевые действия развертывались в те дни не у Истринского водохранилища, а севернее, в районе городов Солнечногорска и Клина. Там противник, сосредоточив на узком участке довольно значительные танковые и моторизованные части, мощным ударом прорвал нашу оборону и занял сначала Клин, а чуть позже и Солнечногорск. 20-я горнокавалерийская дивизия, вошедшая в состав кавалерийского корпуса генерала Доватора, получила приказ совершить форсированный марш, выйти к Солнечногорску и с ходу вступить в бой за город.
Марш прошел успешно. Но вот все попытки зацепиться за городскую окраину или хотя бы выбить гитлеровцев из близлежащих к Солнечногорску деревень успеха не имели. Правда, такие населенные пункты, как Лемки, Обухово и Дубинино несколько раз переходили из рук в руки. Но в конце концов так и остались за противником.
Здесь, в бою за деревню Обухово, Петр Трайнин и Николай Обухан потеряли своего третьего члена экипажа — башнера Павла Дзюбу. А ведь ему было всего лишь девятнадцать лет!
Между тем враг упорно рвался к Яхроме, к Крюково. Нескольким его танкам удалось даже заскочить в населенный пункт Черная Грязь. Но выделенный от 27-го бронетанкового дивизиона взвод вскоре выбил их оттуда.
Да, фашисты еще наступали. Но уже чувствовалось, что делают они это из последних сил.
— А ведь мы их скоро погоним, Петро. Ей-ей погоним! — сказал как-то Трайнину Обухан. Теперь, после гибели Дзюбы, они действовали в танке вдвоем. — Чует мое сердце, что Крюково — это последний рубеж фашистов. Дальше не проползут, выдохлись.