В прорыв они вошли 13 декабря, во второй половине дня. Валил густой снег, дул сильный ветер. Видимость — нулевая.
Вскоре бронетанковый дивизион вырвался вперед. На полях снежный покров был толщиной больше метра. Артиллерии и конникам двигаться по таким сугробам было трудно, а вот «бэтушки» шли без задержки.
Вырваться-то вперед вырвались, да вскоре едва не попали в серьезный переплет, так как, сбившись с заданного направления, вышли в деревню Неврово, что на реке Гнилуша. А здесь у фашистов был оборудован довольно мощный опорный пункт.
Снегопад хоть и подвел, но он же и выручил. Нарвавшись сразу же на окраине Неврово на артиллерийский и минометный огонь противника, танкисты 27-го бронетанкового дивизиона поспешно отошли и укрылись за непроглядной снежной пеленой. Развернулись, оставив Неврово севернее, радуясь, что так легко отделались — обошлось без потерь. Выбивать же гитлеровцев из этого опорного пункта в задачу бронетанкового дивизиона не входило, его путь лежал в направлении деревень Денисиха и Троицкое.
Двигались остаток дня и всю ночь. К утру метель утихла. Но командир бронетанкового дивизиона решил больше не рисковать: еще под утро он выслал вперед разведгруппу в составе восьми БТ-7. В нее вошел и танк старшего сержанта Николая Обухана.
Их экипаж получил задачу действовать в качестве головного разведдозора в направлении деревень Троицкое и Денисиха. Двигались скачками, от укрытия к укрытию. Километрах в трех от Денисихи услышали гул танковых моторов. Затаились на опушке леса.
Впереди была поляна. Судя по карте, вдоль нее должна была протекать речушка Озерна. Однако из-за снежных наметов обнаружить русло этой реки на глаз было трудно.
— Ничего, сейчас немцы помогут нам отыскать эту речушку, — сказал Петру старший сержант Обухан. — Если будут жаться к опушке, то, значит, русло посередине поляны. Ну, а коль пойдут через поляну, то она наверняка вон к той рощице поближе...
Вражеских танков оказалось только два. Это были T-III. В отличие от наших БТ-7 они имели более толстую броню, особенно лобовую.
Итак, фашистские танки шли параллельно поляне, где затаилась машина Обухана. Интервал между ними был метров сто.
— А что, если нам схарчить вон того, последнего? — предложил старший сержант. — Передний вряд ли и услышит наши выстрелы.
— Действуй, командир! — поддержал Обухана Трайнин, сам загораясь охотничьим азартом. Заверил на всякий случай: — Ну а если сорвется, даю задний ход и — в лес. Не успеют и глазом моргнуть, двигатель-то у нас на стреме.
Он действительно не заглушил двигатель, и теперь тот мягко пофыркивал на холостых оборотах.
Передний Т-III уже прошел мимо них. Прошел в каких-нибудь метрах трехстах. Петр слышал, как негромко и смачно зазуммерил погон их башни. Это Николай Обухан разворачивал ее, наводя орудие по второму, заднему танку...
Выстрел прозвучал глухо, его звук впитал насыщенный влагой (ведь весь день и ночь шел снег) воздух. Но что это! Вражеский танк продолжает идти как ни в чем не бывало. Значит, Обухан промазал...
— Командир, ну что же ты! — крикнул Трайнин. Хотел еще что-то добавить, но его прервал хлопок второго выстрела. На этот раз прицел был точным: фашистский танк вздрогнул, словно наехал на спрятанный под снегом валун, слегка развернулся и стал. Откуда-то из- под его башни потянулся, все больше сгущаясь, веселый дымок.
— Есть! — радостно подтвердил удачный выстрел старшего сержанта Петр. И тут же подторопил: — А теперь давай по головному, врежь ему в корму. А то ведь уйдет гад!
— Сейчас, — отозвался Обухан и завозился у боеукладки. Но почти тут же громко выругался, сообщил: — Все, отстрелялись мы с тобой, Петро! Бронебойных снарядов нету, одни осколочные остались! Знать, еще у Неврово мы их со страху-то в метель выпустили...
Вот это номер! Петр что было силы сжал рубчатые наконечники рычагов, провожая через смотровую щель обснеженную корму уходящего танка врага. Да, тот уходил, уходил спокойно, на той же самой скорости. Его экипаж, видимо, не вел наблюдения, успокоенный тем, что идут-то они глубоко у себя в тылу. Иначе б он не смог не заметить уже вовсю чадящего на опушке своего второго танка.
Враг уходил. И видеть это было нестерпимо больно... Еще не зная, что он сделает в следующую секунду, Трайнин рывком включил передачу и дал газ. Их «бэтушка» ходко выскочила из леса, стремительно намотала на гусеницы те триста метров, что отделяли ее от колеи, оставленной прошедшим фашистским танком, резко, под прямым углом, развернулась и... покатила вдогонку колыхающейся на ухабах косовато срезанной корме Т-III.