Я уперла руки в бока и нахмурилась.
— Значит, ты решил быть в моей комнате этой ночью?
Он улыбнулся мне так, что внутри все трепетало, но я хмуро смотрела на него.
— Обещаю, ничего не произойдет, девочка. Просто спи. Я присмотрю за тобой.
Мне не нравилось, что от этого мне стало лучше. Так не должно быть. Я должна была испугаться.
Но я не стала долго думать об этом, прошла мимо него к кровати, стараясь не смотреть на Истона. Потому что я хотела спать, все тело устало. И я знала, что и Истон устал.
— Разбуди меня на середине, чтобы я посторожила.
Он приподнял брови.
— Не смотри так на меня. Ты сказал, что все сторожат по очереди. Я буду следующей. Тебе тоже нужно поспать, Истон. Особенно с твоей головной болью.
Что-то мелькнуло на его лице, но я не знала, что это значило. Он просто сделал пару шагов вперед, подоткнул одеяло вокруг меня. Этот жест был интимным, не подходил нам обоим. Но потом он склонился и поцеловал меня в макушку, словно укладывал спать члена семьи, а не девушку, которая не была его половинкой.
— Хороших снов. Я присмотрю за тобой.
— А потом я сделаю так для тебя.
Он улыбнулся, но не ответил.
Я и не ждала.
Никому нельзя было заботиться об Истоне. Тем более, мне.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Я смутно помнила первые похороны, на которых побывала. Сотрудник отца умер в молодости. Я была слишком маленькой, чтобы понимать, что происходило. Мама много раз шипела на меня, чтобы я не задавала вопросы.
Я помнила гроб, и как все всхлипывали и плакали, но не говорили. Или тихо шептались, и звук словно разносился эхом в комнате.
Я не помнила толком, хотя и нечего было вспоминать.
Я была на нескольких других похоронах в жизни: у бабушки и еще одного сотрудника отца, но не на похоронах того, кого знала или с кем была связана во взрослой жизни.
Сидя на скамье рядом с Истоном и за Родесом, я гадала, что нам говорить, и что будет.
Только день прошел с нашего прибытия из территории Воздуха, а мы уже хоронили женщину, которую я не знала. Я не помнила, слышала ли ее голос.
Разве не странно? Разве я не должна была слышать ее? Она была мамой Родеса и Розамонд. Дочь леди и лорда Воздуха, которых я уже уважала, хоть знала не так долго.
И она умерла.
Другие молчали вокруг меня, но ни одной слезы не было пролито.
Никто не плакал, не говорил и не шептался, голоса не было слышно.
Мы сидели в тишине, вода в ручье, текущем сквозь поместье, журчало.
Буль. Кап. Кап. Кап. Буль.
Просто журчание, но только этот звук разносился по гробнице.
Я сидела слева от кафедры с Истоном и другими жителями Обскурита. И на нас смотрели, потому что остальные в комнате были из Люмьера.
Не всего Люмьера, а с территории Воды.
Другими были только те, кто прибыл с территории Воздуха с бабушкой и дедушкой Родеса.
Остальные были только с территории Воды.
Это было странно, и я думала об этом.
Короля и королевы Люмьера тут не было. И никого со двора, насколько я видела.
Были только люди с территории Воды. Мы словно были в маленьком мире, и похороны проходили так быстро, что никто не успел прибыть, или их не пригласили.
Все почти казалось фарсом.
Но я не говорила этого.
Потому что люди впереди меня горевали по-настоящему, ведь знали леди Воды с детства.
Они горевали, а я не знала, как им помочь.
Лорд Воды был в темно-сером. Другие были в черном, но не он. Он выделялся как королевич среди нищих.
Он не улыбался, не хмурился. Он выглядел как идеальный королевич, знающий, как себя вести, желающий похвалы и утешения из-за смерти его жены.
Я не видела там горя, не видела ни капли печали.
И я невольно задумалась, почему мы так быстро потеряли ту хрупкую женщину.
И почему мы не смогли быть рядом с ней.
— Моя жена умерла, — начал лорд. — Больше нет моей Эйны. Моей милой леди Воды. Хоть она не была настоящей Водой. Ее магией был Воздух.
Я напряглась и посмотрела на Истона, тот тряхнул головой. Не время для вопросов, но я не понимала, что это было. Совсем.
— Моя жена умерла, но мы должны помнить, что она делала, за что стояла. Мы должны помнить, что грядет время перемен, и с нами Жрица Духа, — он указал на меня, и я отказывалась отвести взгляд, отказывалась смотреть на тех, кто теперь шептался. Шепот звучал, я не улавливала слова, ведь в моих ушах звенело.
Как он посмел назвать меня на похоронах его жены? Это было не мое время, и не время для разговора о переменах.
Сейчас нужно было вспоминать женщину, которой уже не было с нами. Женщина, которая была воином, но лишилась этого, влюбившись. Женщина, которая была матерью, но не смогла попрощаться с единственным сыном.