Один известный поэт, пожилой еврей, слывший пацифистом, но отнюдь не интересовавшийся политическими партиями и движениями, был заключен в тюрьму одновременно со своим другом. Этот друг рассказывал мне чудовищные вещи о тех садистских пытках, которым подвергался этот болезненный, кроткий старый человек. Однажды ночью его, в присутствии других заключенных, заставили раздеться донага. Тюремщики подожгли ему волосы на теле. Когда он начал слишком громко кричать от боли, они вылили на него ведро с мочей, чтобы погасить огонь. Другой раз его снова заставили раздеться донага и заставили танцовать на столе среди горящих свечей и ведер с человеческими экскрементами под какой-то разнузданный плясовой мотив. После нескольких часов этого унизительного представления он изнемог и упал, опрокинув на себя ведро. Этот мужественный человек говорил своему другу, что он будет терпеть эти пытки до конца, что он иг" исполнит желания наци, которые жаждут его смерти. Если он умрет, пусть его семья и друзья знают, что его убили нацисты. Спустя несколько месяцев его труп, покрытый рубцами, язвами, кровоподтеками, нашли висящим на веревке в камере. Нацисты объявили, что он покончил самоубийством.
Большинство заключенных, мужчин и женщин, заставляют чистить уборные голыми руками, при этом им говорится, что если они хотят есть чистыми руками, то они могут облизать их. Одного молодого антифашистского профессора заставляли неоднократно прикладываться к раскаленной докрасна печке. Нет числа пыткам, которым ежедневно подвергаются заключенные. Рассказы о них вызывают ужас и тошноту. Уголовные преступники не подвергаются таким издевательствам. Это удел политических заключенных, на них сосредоточивается вся злобная мстительность и садистское извращение фашистов. Многие сотни тысяч -- это устарелая цифра -- немецких мужчин и женщин, которые жили в этих концентрационных лагерях или все еще "живут" в них, запомнят это на всю жизнь. Большинство из них, хотя они, может быть, и разбиты физически, не утратило мужества. Они ведут борьбу, сидя в заключении в концентрационных лагерях, перенося пытки, с которыми ничто не может сравниться,-- они ведут борьбу и сейчас, молча и объединившись. Они представляют собой армию людей, пылающих ненавистию и местью, которые ждут дня возмездия.
Хотя, как я уже говорила ранее, я умышленно избегала подчеркивать эту область фашистского террора, я разделяю со всем цивилизованным миром чувство возмущения, которое я испытываю тем глубже и острее, что мне лично приходилось встречаться со многими жертвами этих гнусных жестокостей. Случаи, которые я описывала, это то, что мне рассказывали сами потерпевшие. Чуть ли не каждый день мне приходится слышать и читать о фашистских насилиях, о преследованиях, которым подвергаются люди, оказывающие малейшее сопротивление. В каждой европейской и американской газете за пределами Германии вы найдете подробные и подлинные рассказы о концентрационных лагерях, о той смерти заживо, на которую обречены заключенные. Люди любой национальности, любых убеждений и религии замучиваются до того, что теряют человеческий облик. Мужчин и женщин избивают до смерти, расстреливают "при попытке к бегству", доводят до самоубийства, а иногда дают ложные сведения о том, что они покончили самоубийством, подвергают их неслыханным по изобретательности пыткам, которым разум человеческий отказывается верить. Половые преступления самого чудовищного характера практикуются тюремщиками в концентрационных лагерях. Самые низменные, самые садистские и разрушительные инстинкты превозносятся в этой стране, которая с приходом Гитлера потеряла право стоять в рядах цивилизованных народов. Я считаю, что ужас гитлеровского режима можно сравнить только с глубокой темной первобытностью самых диких племен и с самыми страшными годами инквизиции при Торквемаде.