Он выбрался на дорогу. Все еще погруженный в свои мысли, идет спотыкаясь, уставившись взглядом в одну точку, губы его шевелятся. Черт бы их всех побрал в этом Управлении! Послать человека голыми руками строить ГЭС! Это же немыслимо! Пусть, мол, ничего с ним не будет, этот и без машин обойдется! Но разве легко справиться с природой, с ее прихотями? Легко преградить путь рекам, проложить дороги, каналы? Они там не думают о времени. Как будто оно уже не столь важно для людей. Как будто им безразлично, когда мы все сделаем: завтра или через три года. Но надо же закончить как можно скорее! Только тогда начнут работать новые рудники. Ведь этот старый сейчас только время переводит, работать там — одно мученье. Днем и ночью люди толкают вагонетки, перевыполняют план, насколько можно перевыполнить при ручном труде, а толку чуть. Без электричества, без машин далеко не шагнешь, так и будешь топтаться на месте. Ну что ж, скоро мы дадим машинам энергию, рожденную напором воды, неумолимую, могущественную, творящую чудеса…
Мартин остановился возле отвесной скалы, стоит неподвижно, глаза его блуждают. Он не видит ни трассы, ни рабочих, стоит, склонив седеющую голову, на лице шрамы — памятки войны, широкий лоб рассечен глубокими морщинами. Гневный, беспощадный голос клокочет у него в груди. Развернуть такую стройку — это не шутка! Это не в бирюльки играть! Известно ли вам, что в этих местах в продаже нет ни мотыг, ни лопат? Знаете вы это или нет? Что, скажите, можно сделать без инструмента, даже без самого примитивного…
Перед Мартином стоит геодезист с шапкой в руках, лысый, с обветренным красным лицом, он растерян, отчего это директор такой сердитый.
— Товарищ директор, ты что, не видишь меня, что ли? Я здороваюсь, а ты не отвечаешь! Товарищ директор, здравствуй! Это я…
Мартин вздрогнул, посмотрел на Бошевского, подошел к нему и пожал руку так, словно они давно не виделись. Улыбнулся добродушной улыбкой человека, который признает свою вину.
— Я что-то задумался, товарищ Дамьян. Знаешь ведь сам, как у нас все сложно… А чем вы трамбуете землю?
— Смекалка выручает. Из комлей срубленных деревьев делаем катки, примитивные, конечно, но достаточно тяжелые. Есть у нас один весом в полторы тонны, тащить его трудновато, впрягаем двух лошадей. Землю хорошо уминает, да только без настоящих пятитонных катков не обойтись.
Они медленно пошли по строящейся трассе, что ведет к главному шоссе вдоль берега. Скоро река будет перегорожена плотиной, изменит свое русло и, соединившись с горными источниками и ручьями, наполнит котловину водой… Две крестьянские лошаденки, нагнув головы до самой земли, волокли деревянный каток. Мартин опять нахмурился, жилка на виске вздулась и лихорадочно запульсировала, но он понимал, что глупо перед рабочими показывать свое недовольство вышестоящим начальством. Взяв себя в руки, он заговорил: