– Я… я убила её, – повторила собеседница.
– Не наговаривай на себя, – тронул рукой за плечо девушку молодой человек. – Там, на школьном дворе, мы пережили тяжёлые минуты.
– Ты не понимаешь… – всхлипнула Мойра Теркл, спрятав лицо в ладони.
– Ты видела, как это случилось?
– На перемене Эйприл подошла ко мне и попросила выйти во двор, чтобы поговорить. Это касалось наших натянутых взаимоотношений. Мне следовало бы прислушаться к ней, но я заупрямилась, и когда мы отошли в сторону, заявила, что не понимаю, о каком конфликте идёт речь, мол, она слишком мнительная и многое принимает на свой счёт. Какая же я была дура!
– Вы поссорились?
– Попытка примирения не удалась. Я наговорила ей много лишнего. А потом прозвенел звонок, и Эйприл пошла в класс. Не знаю, почему я тогда посмотрела вверх, но мне в глаза бросился молоток, лежавший на самом краю строительных лесов. Я могла бы крикнуть, чтобы предупредить её. Но нет, я молча следила за тем, как она всё ближе и ближе подходит к опасному месту. В какой-то момент я от всей души пожелала, чтобы инструмент потерял точку опоры и сорвался вниз. Каково же было моё изумление, когда маленькая, но чрезвычайно злая фантазия внезапно осуществилась.
Иногда исполнение желаний не делает нас счастливыми, потому что мы выбираем неправильные желания. Позже я в полной мере осознала это, но было слишком поздно.
Я до сих пор слышу в голове неприятный звук, от которого каждый раз невольно содрогаюсь. Эйприл умерла мгновенно, а моя жизнь превратилась в мучительную прогулку над пропастью безумия. Какое-то время мне снились кошмары, но настоящие проблемы начались спустя восемь лет. Как будто что-то во мне сломалось. Гнетущее ощущение вины вынудило меня к непростому решению свести счёты с жизнью, но попытка оказалась неудачной.
Врачи пришли к выводу, что моё состояние вызвано рядом внешних факторов, которые, с их точки зрения, отлично объясняли общую картину болезни. Одним словом, полнейший бред, не имеющий под собой никаких оснований.
– Ты им ничего не сказала?
– У меня не хватило бы смелости. Лучше получить клеймо сумасшедшей, чем убийцы.
– Тогда почему ты решилась рассказать об этом сейчас?
– Наверное, ты уже не помнишь, как однажды нам задали в школе очень сложную задачу по физике, и никто, кроме тебя, так и не смог её решить?
– Не помню, – согласился Фрэнк. – Но при чём здесь задача?
– Я попросила тебя показать решение, и ты дал мне черновик, на одной из страниц которого я обнаружила странную запись. "Необходимо изобрести машину времени, чтобы спасти Эйприл".
– Блокнот будущих изобретений, – вспомнил молодой человек.
– Наверное, глупо, что я об этом вообще говорю, но если тебе когда-нибудь удастся построить что-нибудь подобное… – едва оправившись от слёз, Мойра Теркл снова разразилась рыданиями. – Может быть, моё признание… как-то позволит… предотвратить ошибку…
<p>
</p>
* * *
<p>
</p>
Неужели Мойра так хорошо запомнила какую-то нелепую детскую запись из блокнота, сделанную одиннадцатилетним мальчиком? Она, сама того не подозревая, сослалась на один из ключевых эпизодов, повлиявших на жизнь Фрэнка, как будто знала об экспериментальной разработке, хотя никто, кроме Гарольда и Дугласа (профессор Гилленгем не в счёт) даже не подозревал о существовании потокового манипулятора.
Случайный эпизод из прошлого, упомянутый бывшей одноклассницей, произвёл неимоверно точное попадание в цель, отчего у молодого человека сложилось такое впечатление, словно некоторые совпадения отнюдь не случайны.
Мойра Теркл винила себя в случившейся трагедии, но сейчас установить степень её виновности уже не представлялось возможным. Человеческая память со временем способна делать нехитрые подмены, так или иначе трансформируя ход минувших событий. К примеру, мысль о разговоре на школьном дворе, не будь которого, и Эйприл осталась бы жива, могла вызвать у Мойры псевдовоспоминание о бегло брошенном взгляде на строительные леса, где лежал злополучный молоток. Или она действительно увидела небрежно оставленный инструмент и преднамеренно не предупредила девочку об опасности.
Правда безвозвратно скрылась в тумане прошлого, поэтому существовал единственный способ, чтобы узнать её – вернуться в тридцатое марта на несколько лет назад.
Погрузившись в глубокие раздумья, Фрэнк и сам не заметил, как подошёл к родительскому дому. Он протянул руку, чтобы открыть калитку во двор, но в следующее мгновение его обдало невероятным жаром и с силой отбросило назад. Семейное гнездо Амблеров в прямом смысле слова взлетело на воздух, будто его от фундамента до крыши начинили порохом.
Оглушённый сильным взрывом, физик с трудом поднялся на ноги и увидел перед собой зарево пожара, вспыхнувшего на руинах разрушенной постройки.
– Не-е-ет!!! – закричал Фрэнк, осознавая весь ужас происходящего.
В это время семья обычно собиралась за столом, а значит, отец с матерью, скорее всего, погибли. С ними в доме могла оказаться и Кристи, частенько гостившая у дедушки с бабушкой.
К фасаду не подобраться – всё объято пламенем.