– Разве нужно много ума, чтобы переписать стишок из книги и выдать его за свой? – случайно услышал в коридоре разговор Мойры Теркл и её подружек Фрэнк.
– Она его не переписывала! – тут же вмешался мальчик.
– Тебе-то откуда знать? Или вы воспользовались одной книжкой? – раздался дружный смех юных сплетниц.
– Нельзя говорить про человека неправду только потому, что он умеет делать что-то лучше вас, – обратился к ним мальчик, но в основном его слова были адресованы Мойре.
– А ты чего так за неё печёшься? – с подозрением посмотрела на Фрэнка отличница. – Подожди-ка, ты тоже неровно дышишь к новоявленной поэтессе?
– Почему это тоже?
– Неужели ты не заметил, что все мальчишки нашего класса разом сошли с ума и влюбились в гениальную сочинительницу Эйприл Джоунз? – имя и фамилию девочки Мойра Теркл произнесла с особым презрением.
Фрэнк пришёл в замешательство. Если дело обстоит именно так, как расписывает одноклассница, то любое промедление с его стороны в геометрической прогрессии уменьшает шансы стать другом Эйприл.
– Я не из их числа, – соврал мальчик и расстроенный вернулся в класс.
Он ненавидел себя за нерешительность. В отличие от Дугласа, ему никогда не удавалось действовать без оглядки. Это Дуглас втягивал друга в неприятные истории, это он предлагал безумные проекты, вроде путешествия на ненадёжном плоту по реке или постройки дома на дереве, ради которого им пришлось забираться на чужую ферму. Но в таком деликатном предприятии, как знакомство с понравившейся девочкой, подобный подход был неприемлем. Здесь требовалась не бесшабашная дерзость, а нечто другое.
"Может, если Эйприл любит читать стихи, следует написать ей красивое поэтическое признание?" – осенила Фрэнка неожиданная мысль. Вот только с рифмами и ритмом отношения у него совсем не складывались.
Он пытался сочинить несколько строчек, но получилось так, что хуже не придумаешь. Фразы выходили неуклюжими, и вряд ли они произвели бы нужный эффект. В итоге мальчик испортил два тетрадных листа, абсолютно не продвинувшись в столь трудном для него занятии.
<p>
</p>
* * *
<p>
</p>
Вечером за ужином отец сообщил о том, что в конце недели Вудроу Джоунз приглашает их на новоселье. Как выяснилось, в число гостей вошло ещё пять или шесть семей, среди которых оказались прочие друзья и сослуживцы отца Эйприл.
– Вы оставите меня дома? – осторожно поинтересовался Фрэнк у родителей.
– А разве ты не хочешь идти с нами? – спросила у него мать.
– Это же деловая встреча, и я вам буду только мешать, – с сожалением ответил мальчик.
– Ты бы мог провести время с Эйприл, – возразил отец.
– Правда? – оживился сын.
– Не вижу причин, препятствующих этому. Кстати, вы с ней уже успели подружиться?
– Как-то не доводилось, – пожал плечами Фрэнк.
– Значит, там и пообщаетесь. Или у тебя есть другие планы на субботу?
– Нет, абсолютно никаких.
– Вот и отлично. Тогда мы втроём почтим Вудроу своим визитом.
Замечательная новость! Восхитительная новость! Потрясающая новость!
Мальчику стоило больших усилий сдержать радостный вопль. Внешне он старался выглядеть равнодушным, но внутри всё ликовало. Ему выпал прекрасный шанс побывать в доме Эйприл и увидеть её комнату. Эта мысль почему-то показалась Фрэнку особенно волнительной. Если девочка так любит читать стихи, и у неё найдутся какие-нибудь книги, он обязательно запомнит имена нескольких авторов, а потом выучит наизусть что-нибудь из их творчества, чтобы при первом же удобном случае процитировать по памяти и, тем самым, сделать Эйприл приятный сюрприз.
Позже, приступив к выполнению домашней работы, Фрэнк взял в руки учебник, но читал невнимательно, и ему пришлось, как минимум, дважды перечитывать текст заново. Тем временем в воображении мальчика развернулась подробная картина грядущей субботы. Девочка встречает его улыбкой, берёт за руку и ведёт в свою комнату, где показывает тетрадь, куда она вписывает сочинённые ею поэтические строки. А когда Фрэнк переворачивает последнюю страницу, то замечает стихотворение, в котором речь идёт ни о ком ином, как о нём самом.
<p>
</p>
* * *
<p>
</p>
Надпись на стене школы закрасили, но этим дело не закончилось. Ученики поговаривали, что Колтона вызывали в кабинет директора и зачем-то просили отдать плёнку, на которой он зафиксировал факт грубого нарушения дисциплины. Фоторепортёр стенгазеты пытался отвертеться, ссылаясь на десяток недощёлканных кадров, на что получил встречное предложение: если он согласится расстаться с пятью футами целлулоида, то в течение недели ему позволят провести в школьном фойе собственную выставку.
"Я не мог отказаться, – позже признавался Колтон. – Да и глупо было бы отказываться от подобной возможности, не так ли?"
Для чего именно мистеру Тайеру понадобились фотографии с оскорблением в его адрес, никто не знал, пока в кабинет не вызвали пятерых школьников и двух школьниц. В их числе находился и друг Фрэнка. Об этом мальчику позже рассказал сам Дуглас.