Один человек из нашего эскорта сражался против нас в Крыму и рассказал соратникам о шестизарядном пистолете, что они сочли неправдоподобным.
Он обратился к Калино, чтобы тот спросил нас, не существует разве во Франции такого расточительного оружия. У меня был именно такой револьвер; я его показал этим людям и произвел шесть выстрелов, один за другим.
Всю первую половину дороги револьвер был предметом обсуждения и восхищения всего эскорта. Потом, когда мы приблизились к оврагам, словесная джигитовка прекратилась, двух человек отправили вперед, чтобы обследовать дорогу, двух других оставили позади, и шестеро со знаменем окружили три экипажа. С отъездом нас предупредили: держать оружие наготове. Наш калмык, который со своим верблюдом мало беспокоился относительно кабардинцев и чеченцев, уехал раньше, чтобы поохотиться вдоль дороги.
Для наибольшей безопасности охрана из двенадцати человек была выдвинута на три или четыре сотни шагов от дороги, на холмы, откуда можно просматривать всю равнину и броситься, куда необходимо.
При ружейных выстрелах наших людей и, главным образом, по напоминанию от часового, который прохаживался перед дверью, казаки вышли из помещения поста, построились в шеренгу и салютовали оружием своему знамени.
К полудню, без происшествий, мы прибыли ; Touravnovski [в Тарумовку]. Опасность миновала, Тарумовка – станция перед Кизляром.
Прежде чем расстаться, я приготовил последний сюрприз нашему эскорту – мое ружье от Лефоше [Lefaucheux]. Никогда они не видели ружья лучше, чем от Лефоше, как и револьверов.
Полет куропаток-турачи обрывался в кустарнике; я сошел с тарантаса и направился к ним; они вырвались оттуда. Я убил одну и подбил другую; но мне удавалось так быстро менять патроны, что едва она пробежала десяток шагов, как я послал ей заряд третьего выстрела из ружья.
Казаки спрашивали меня тогда, трехзарядное ли у меня ружье, наподобие моего шестизарядного револьвера. О ружье я сказал, что оно стреляет непрерывно, и показал казакам сам механизм. В нем помещалось двенадцать патронов, но, принося их в жертву, я оставил в станице след, который, верю в это, не изгладится из памяти никогда.
Мы нашли нашего калмыка ; Touravnovski [в Тарумовке] с тремя куропатками-турачи. Только там ему разрешалось расстаться с нами. Он попросил у меня справку, удостоверяющую, что он хорошо выполнил возложенную на него миссию. Это мне представлялось более чем справедливым.
Калино извлек перо, и я засвидетельствовал, что если мы не умерли от голода в пути из Астрахани в Кизляр, то этим обязаны нашему сокольничему и его соколу. Я приобщил к справке десяток рублей, и мы разъехались, сокольничий, сокол и я, очень довольные друг другом, - надеюсь на это, по меньшей мере.
Это произошло 7 ноября 1858 года, в два часа после полудня.
Разлукой с этим последним [на пути] представителем калмыцкого племени я говорил «прощай» России Рюрика и Ивана Грозного.
Въезжая в Кизляр, я направлялся приветствовать Россию Петра I, Екатерины II и императора Николая.
Если вы, дорогие читатели, желаете узнать продолжение нашего путешествия - из Кизляра в Поти, то мы отсылаем вас к нашей книге под названием К а в к а з.
Примечания:
Лефоше Казимир (1802 – 1852) – французский оружейник, известен как изобретатель ружья и револьвера, которые стали заряжать через казенную часть металлическими унитарными патронами
К а в к а з – см. в статье «От автора перевода. Реабилитация Дюма».
Перевод завершен 28 марта 1983 года.
СОДЕРЖАНИЕ
От автора перевода
Реабилитация Дюма 3
Вступительное слово 12
Пролог 19
В Россию 66
Санкт-Петербург:
I часть 195
II часть 204
III часть 317
Ладога 490
Москва 549
Волга 623
Степи 667
© Copyright: Владимир Ишечкин, 2010
Свидетельство о публикации №210012900899
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении
Рецензии
Написать рецензию
Владимир Александрович, с превеликим удовольствием проглотил Вашу и А.Дюма книгу. Постараюсь прорекламировать ее. Спасибо Вам за этот титанический и полезнейший труд.
Митрофанов - сын.
Андрей Митрофанов 65 03.12.2010 14:14 • Заявить о нарушении