Граф говорит ему:
― Я видел отличное жемчужное колье (или: прекрасную бриллиантовую реку) у Лемоннье [Lemonnier]; возьмите 80 тысяч франков, мой дорогой Дандре, и доставьте удовольствие пойти купить мне это.
Графиня говорит ему:
― Мой дорогой Дандре, мне рассказали об одной бедной матери троих детей, ожидающей четвертого; у нее нет хлеба для первых трех и нет белья для следующего; возьмите пять тысяч франков и сделайте одолжение ― отнесите ей деньги.
Дандре, как это заметно, человек необходимый. Вместе с тем, это малый с изящным тонким остроумием, прирожденный рассказчик, живой и пылкий, и неутомимый путешественник. Он побывал в Персии и Турции, воевал на Кавказе; девять раз ездил из Санкт-Петербурга в Тифлис как канцлер казначейства при графе Воронцове. Граф Кушелев нашел его в Канцелярии Совета Министров и, будучи влиятельным, отбил его и у канцелярии, и у министров.
Во время путешествия, да и вне оного, Дандре мог бы положить в свой карман 100 тысяч франков одними только комиссионными, которые ему предлагали купцы и поставщики. Но Дандре смеется им в лицо, без сомнения, для того, чтобы показать им зубы, что очень хороши. Фат!
После Дандре идет доктор Кудрявцев. Доктор Кудрявцев ― человек 28-30 лет, чистокровный русский, не говорящий и не слыхавший ни слова по-французски; без единой претензии к своим больным на то, чтобы их лечить, и еще, я не уверен до конца, есть ли они у него. Граф нашел его во время одного из своих наездов из Москвы в Звенигород ― в город, который звенит. Он родился в Кораллове[24], во владениях графини, и был простодушно оставлен там, где родился. Это ― медик-практик, простой человек, золотое сердце.
Доктор Кудрявцев, хотя далеко не кокет, не расстается с двумя вещами, каковые стали приложением к его персоне, и это длится уже какое-то время. Первая ― плед, который ему отдала графиня, и который он живописно обернул вокруг своего торса. Вторая ― трость с набалдашником из флакона графа, которой он развязно рубит воздух. Как получилась трость с набалдашником из флакона, спросите вы, дорогие читатели. Я вам сейчас это объясню, и вы увидите, что то, что вначале представляется чрезмерно сложным, на деле оказывается довольно простым.
Граф, очень нервный, всегда держал при себе флакон эфира. Однажды он разбил свой флакон. Кудрявцев подобрал осколки, как если бы поднимал раненого. Раненый был мертв. Тогда Kyдpявцeв сообразил, что старый флакон может пригодиться для новой трости. Он отделил от стекла золоченое покрытие, которое держалось с одной стороны с помощью пружины, а с другой ― с помощью шарнира; купил трость толщины горлышка флакона; насадил на трость оплетку, и получился набалдашник трости, черной эмали и украшенный узорами из пересекающихся линий. Этот набалдашник ― верх кокетства: открывается как флакон. Доктор поместил туда смоченный духами ватный тампон, и у него получились и трость, которая ему служила для франтовства, и курительница благовоний, от которой он вдыхал с наслаждением.
Доктор Кудрявцев был в Риме во время карнавала. Сначала он сохранял вид серьезного человека, каким был, очень презирал Дандре, выбирающего себе самые фантастические костюмы, но вскоре, увлеченный его примером, он смешался с толпой со своим пледом, тростью и приделанным носом; затем, всегда обернутый в плед и вооруженный тростью, рискнул обрядиться под пьеро (воробья); позже, не оставляя названных выше атрибутов, напялил на себя карнавальный костюм pulcinello (итал.) ― цыпленочка. Наконец, переходящий из животного в растительное царство, он был, благодаря непременному пледу и трости, крайне забавным кочаном капусты, морковкой, луковицей. Чтобы заставить его покраснеть до ушей, нужно было только напомнить ему об этих часах безумия, когда он растерял свои достоинство и ученость. Доктор Кудрявцев больше всего нуждался в том, чтобы об этом не смели и думать. Это он, кто возится с шишками, что набивает себе Саша, с мигренями графини, порезами мадемуазель Элен, мадемуазель Аннетт и горничных.
В то время не находится больных, кроме меня. Меня беспокоит фурункул размером с голубиное яйцо, посмевший ловко устроиться на моей правой скуле. Доктор, проявляя заботу, требует, чтобы я не трогал его во избежание заполучить шрам как у герцога де Гиза. Бог его слышит! В какой-то момент я боюсь, не пришлось бы отрубить мне голову, спасая остальное тело.
24
Кораллово ― это название унаследовала станция на Большой Московской окружной железной дороге.