В разгар нашего завтрака прибыл дилижанс из Толедо. В нем был наш англичанин; он явился вовремя и успел воспользоваться остатками нашей еды. В обмен он сообщил нам новости о достославной желто-зеленой берлине. Дилижансу пришлось остановиться, так как дышло кареты преграждало ему дорогу. Четыре мула нашего майорала тщетно пытались вытащить повисшую в пропасти карету, но смогли лишь выломать из нее еще несколько частей. В конце концов, благодаря тому, что к ним присоединились восемь мулов дилижанса, форейтор и майорал добились успеха. Карета двинулась по направлению к городу медленно, как больной, и в течение дня должна была приехать.
Тем временем слухи о нашем приключении распространились по городу: дон Риего рассказывал о нем со всеми подробностями, не скупясь на выражения в адрес танцоров из Вилья-Мехора; в результате коррехидор — а Вы, вероятно, считали, сударыня, что революция их упразднила, так же как монахов, — в результате, повторяю, коррехидор нанес нам визит. Поскольку мы удостоились беседы с глазу на глаз с госпожой Юстицией, нам пришлось поведать всю правду, а мы, по сути дела, разделяли мнение дона Риего относительно его славных соотечественников. Мы сказали поэтому коррехидору, что, по нашему мнению, невероятным везением было то, что у каждого из нас в тех обстоятельствах оказалось оружие.
Коррехидор покачал головой, выражая сомнение, и ответил, что, насколько он знает, на пятнадцать льё в округе нет других грабителей, кроме семи разбойников Осуны, однако их нельзя подозревать в нападении на нас, потому что накануне они захватили почтовую карету в Аламин-ском лесу Впрочем, он обещал навести справки. Два часа спустя мы получили от него письмо; он навел справки и сообщал нам, что испугавшие нас люди вовсе не бандиты, а гвардейцы ее величества королевы. Я ответил господину коррехидору, что, к великому счастью для людей, о которых шла речь, им не довелось испугать нас, ибо, в противном случае, это для них могло бы плохо кончиться.
Я добавил, что призываю господ гвардейцев королевы, если подобный случай им снова представится, не набрасываться вот так, без предупреждения, в десять часов вечера, на французский караван, поскольку — если и не однажды днем, то однажды ночью — дело может обернуться для них плохо. Когда я с помощью Дебароля кончал составлять это послание на кастильском языке, мы услышали страшный грохот и, выглянув в окно, увидели нашего майорала, волочившего обломки кареты. Все население Аранхуэса сопровождало эти жалкие останки.
Я Вам пришлю сделанный с натуры набросок этой злосчастной берлины, и Вы увидите, что даже думать страшно, как в такой искореженной коробке помещалось пять человек.
Как только майорал выяснил, что мы в гостинице, он тотчас явился к нам и объявил, что, с его точки зрения, мы остались ему должны. По его мнению, с нас причиталась оплата поездки до Аранхуэса. Вопрос был спорный, так как мы считали, что обязаны платить ему только за дорогу до Вилья-Мехора, то есть до того места, где он нас перевернул. Он стал грозить нам обращением к алькальду, а я — тем, что выставлю его за дверь. Он ушел.
Четверть часа спустя, когда мы переступали порог гостиницы, чтобы пойти осматривать достопримечательности города, явился альгвасил и сообщил мне, что сеньор алькальд хотел бы со мной познакомиться. Я ответил, что, в свою очередь, охотно посмотрю на алькальда во плоти и крови, ибо во Франции все думают, что алькальд — это условное понятие, так же как пистоль — это несуществующая монета.
Я призвал на помощь Дебароля в качестве переводчика, и он, закинув карабин за плечо, отправился вместе со мной к сеньору алькальду. Алькальд оказался простым бакалейщиком. По-видимому, в Испании терпимо относятся к совмещению нескольких должностей в одном лице. Он полагал, что мы пришли приобрести у него лакрицу или коричневый сахар, и был неприятно удивлен, узнав что у нас дело к алькальду, а не к торговцу
Однако надо отдать должное испанскому правосудию: достойный человек выслушал обе наши стороны и, как поступил бы царь Соломон, окажись он на его месте, рассудил, что карету мы нанимали для того, чтобы в ней ехать, а не идти пешком, и потому обязаны оплачивать услуги майорала только до того места, где мы перевернулись. Разница составляла шестьдесят франков, что было прекрасно воспринято нашим кассиром Жиро и нашим финансистом Маке. Мы поблагодарили алькальда за справедливость и присоединились к нашим друзьям, ожидавшим нас на площади.
Они за это время подняли Александра, но ничего этим не добились. Он завладел какой-то пустой будкой и продолжал там прерванный ночной сон.
Аранхуэс притязает быть мадридским Версалем. И есть нечто, в чем он превосходит Версаль, — это его безлюд-ность. Никто не мешал нам созерцать все красоты Аран-хуэса, и мы, не привлекая внимания ни одного прохожего, могли любоваться одним за другим изображениями двенадцати подвигов Геракла, изваянными в мраморе и установленными на площади замка.
Один из двух фонтанов, расположенных на площади, украшен изображением солнца, которое показалось нам чрезвычайно похожим на луну. Оставив Александра в его постовой будке, мы направились в парк. Чтобы попасть туда, надо перейти Тахо по мосту, сложенному из камней, какие в изобилии рассыпаны по берегам реки. Группа прачек, сильными ударами вальков отбивавших белье, составляла живописную картину, прекрасно сочетавшуюся с пейзажем. Целый час мы гуляли под дивными деревьями. Если бы за двенадцать часов до этого нам сказали, что мы будем с удовольствием прогуливаться, никто бы из нас, конечно, не поверил.
Время подгоняло нас, вернее, Ашара и дона Риего, ибо они должны были ехать в Мадрид. Мы вернулись в гостиницу и по дороге забрали Александра из его будки. В наше отсутствие трое случайных прохожих уже скопились вокруг него. Вернулись мы вовремя: дилижанс собирался уехать без Ашара и дона Риего. Мы обнялись с ними, как это делают люди, которые не знают, суждено ли им когда-нибудь снова увидеться, и следили глазами за каретой, пока она не исчезла из вида.
Ашар мне обещал, что сразу по приезде в Париж расскажет Вам обо всех наших новостях, сударыня, а я покамест воспользуюсь двумя часами, что мне остаются до отправки почты, чтобы самому сообщить их Вам.
В дальнейшем, как только перевернется очередная карета или как только нас остановят очередные бандиты, я воспользуюсь случаем и дам Вам знать, где мы находимся и чем там заняты.
XVI
Хаэн, 26 октября.
О Парадор де ла Костурера! О драгоценное собрание Мануэлей, которых столь превосходно описал и пересчитал наш друг Ашар и которых пытался описать и пересчитать вслед за ним и я! О желанная обитель, холодные комнаты которой казались нам столь уютными, а тощие курицы — столь вкусными! О знаменитый Парадор, которому я, будь мое имя Мигель Сервантес, предсказал бы бессмертную славу, подобную той, какую Дон Кихот доставил Пуэрто Лаписе! О Парадор, который имел честь приютить под левым навесом большого двора достославную желто-зеленую карету, разбившуюся вдребезги о скалы пропасти Вилья-Мехора, пусть память о тебе останется в сердцах моих товарищей, также как она останется в моем!
Никоим образом не подумайте, сударыня, что этому поэтическому обращению суждено стать началом одной из песен какой-нибудь комической «Илиады». Нет, поверьте, нет! Это просто выражение чувства признательности, излить которую испытывает потребность мое сердце.
И в самом деле, если порой привязываешься всей душой к месту, ставшему свидетелем того, как мы страдали, то почему же не благословить уголок, ставший свидетелем того, как мы вздохнули, наконец, после перенесенных страданий?
Одним из таких уголков и стал для нас Парадор де ла Костурера, сударыня, ибо никогда еще путники не появлялись там такими уставшими, голодными и разъяренными, как мы. Вот почему, несмотря на знаменитую ночную сцену с двумя странствующими погонщиками мулов, в которой такую славную роль сыграл карабин Девима и которая породила слухи о нашей склонности к человекоубийству, подробнейшим образом обсуждаемой теперь всем Аранхуэсом; несмотря на мой спор с майоралом. жел-то-зеленой кареты, спор, в котором достойный алькальд выявил законность моих прав, приняв решение, достойное царя Соломона; несмотря на золотое солнце дворцовых фонтанов, несмотря на прачек Тахо и статуи стиля рококо на мосту, а возможно, благодаря всему этому (что поделаешь, сударыня, человек так странен), я почти полюбил печальный городок Аранхуэс, где нам довелось отыскать Парадор де ла Костурера, то есть хлеб, вино, ночлег и месть.