— Да, господин ждёт и всё готово к приёму важной гостьи, — подхватили наперебой демоницы.
— Я позову тебя, — пришлось пообещать хмурому Анастиилу. Не то чтобы я вдруг воспылала надеждой короноваться на самом деле, но мне жутко как не хотелось делать его свидетелем некоторых пикантных моментов. Моей предполагаемой встречи с Эрохом, например. Да и потом. Если вновь готовилась расплата за написанное, то я хотела бы принять позор без участия Ангела.
— При малейшей опасности – зови, — нехотя уступил Хранитель, и я увидела, наконец, его крылья. Белые, огромные. Ангел расправил их и… растворился в воздухе.
— Следуй за нами, арея, — пригласила самая прыткая из чертовок, но теперь в её голосе отчётливо слышались нотки ехидства.
Только вот деваться было некуда. И я пошла…
Внутри Левандис, замок Левиафана, блистал изысканностью форм и богатством отделки. Но оставался мрачным, так тяжела и холодна была сама атмосфера этого места. Так страшны лики ада, запечатленные в золоте и камне. Настоящая средневековая готика!
Я едва поспевала за демоницами, бесшумными тенями летящими по пустым залам замка. Мы никого не встретили. Ни души! Да мне и так хватало впечатлений!
Но я едва не задохнулась от восторга при виде той самой залы для омовения! Купальни из моего романа! Жемчужная купель, хрустальное журчание мраморных фонтанов, даже мерцающие лунным светом лепестки цветов из долины карлиц! Неужели их тоже собрал… Эрох…
— Боже, — заливаясь краской смущения, прошептала я.
Чертовка рядом зашипела и дёрнула хвостом, случайно или нет, хлестнув им по моей ноге.
— Сними с себя это божественное убожество! — раздражённо велела она, стрельнув чёрными глазками в своих товарок. Те недобро ухмылялись. И куда только делась их почтительность? Как они осмелели с исчезновением моего Хранителя! Не поторопилась ли я, отпустив его?
Одним движением сорвав с себя подарок Ангела, я опустила руки и застыла с разинутым ртом, не веря своим глазам.
Где это я оказалась? Куда подевалась роскошная купальня? Как я очутилась в общественной бане советских времён? Именно так выглядела теперь чудесная зала: цементные полки, ржавый кафель на грязных стенах, бетонный пол с дырой для стока воды, обмылки, старые мочалки, клочки газет, забытые тазы и ободранные веники. Вместо драгоценной купели – помятая алюминиевая лохань.
— Ну-у? — раздался позади сочный бас.
Я обернулась и обалдела при виде голой тётки слоноподобных габаритов, со свиным рылом вместо лица. Желудок свело от спазма. К горлу подступил комок. Зажав рот ладошкой, я попятилась от живой глыбы в складках сала, источающей ядрёное зловоние немытого тела.
— Куда это ты? — хохотнула тётка, и, уцепив за кисть, больно вывернула мне руку. — А как же «царское купание»? Я готова холить и лелеять твоё тщедушное тельце часами! — Не успела я, как следует, осознать, что слышу собственные слова из сцены купания «Королевы», она толкнула меня к лавке и сгребла лохань огромными ручищами. Несмотря на вес, ловкости ей было не занимать. В одно мгновение это свинообразная особа окатила меня холодной водой из корыта.
— Мёртвая вода! — провозгласила она радостно. — Убирает с кожи всё живое. Чик, и ты мертвяк! Аха-ха! Чего скукожилась? Это ещё не конец! Да не визжи ты, как поросёночек, а то заплачу! Хрю! Вот тебе вода живая!
Новая порция жидкости, выплеснутой из лохани, покрыла меня чем-то скользким и отвратительным.
— Да ты не морщи нос, уважаемая арея! — завопила тётка. — Водичка из сотен выхолощенных женских чрев! Эликсир жизни!
Я заорала в голос, смахивая с себя слизь с кровавыми прожилками, но они потекли по коже, превращаясь в струи горячей крови.
От ужаса у меня помутилось сознание, и я уже сквозь звон в ушах услышала очередной вопль:
— А ну, легла на лавку!
Лечь, не легла – свалилась кулем. А эта жуткая особа принялась массировать меня, да так, точно месила тесто!
Я только постанывать могла, зажмурив глаза, а когда рискнула открыть их, забилась в истерике в ручищах своего персонального мясника-массажиста. Кожа моя сделалась чёрной и блестящей, как гудрон.
— А? Ну? Что теперь скажешь?
Меня вздёрнули на ноги.
И, уже глотая слёзы бессильной ярости, я молча вытерпела последнюю экзекуцию: размазывание гудронной дряни по лицу.
На муки мои прибежали полюбоваться и четыре чертовки.
— Хороша, хороша арея! — захлопали они в ладоши и принялись за мою причёску. Тут уж я не сдержалась, и слёзы градом покатились по моим чёрным щекам. Демоницы плели мне косы! Хихикая, дёргая за волосы, вплетая в них чьи-то жесткие патлы, будто срезанные с конского хвоста.
Потом вся компания приступила к облачению будущей королевы.
На рога мне нацепили бронзовые, замшелые кольца, на бёдра – тяжеленный пояс из чугунных звеньев, с прицепленным к нему «хвостом» – плетёным из кожи грешников шнуром с колокольчиком на конце. На плечи легла мантия из тысяч мертвых бабочек. Их хрупкие крылышки ломались и осыпались при каждом движении. Хвост звякал, мантия рассыпалась, кожа горела, голова шла кругом. Я была готова…
— Запомни, — злобно прошипела мне на ухо тётка-свинья. — Вот как обязана выглядеть истинная королева демонов, если она смертная. «Никто не достоин этого так, как ты», — добавила она едко и что было сил в её слоновьих лапах, пихнула меня в открывшуюся от пинка чертовки дверь…