— Туда только одна дорога, через поток.
Я отпрянула, села и заплакала. Мои душевные силы давно иссякли. Не проходящий страх и трепет перед опасностями этого мира выматывали сильнее усталости тела. Едва выбравшись из лабиринта мага, я ощутила небывалый подъём сил. Мысли бурлили в голове, и мне не терпелось высказать их своему молчаливому попутчику. Но Ангел оборвал всякие мои попытки заговорить, сказав:
— Язык – огонь, прикраса неправды, он оскверняет тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Язык укротить никто из людей не может; это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.
И замолчал. И больше ни словечка. А ведь мне так хотелось поделиться впечатлениями, рассказать, как отвратителен показался Пифон, и в облике змея, и в людском обличье. И никакой он не красавец, а просто монстр под личиной человека. Его одутловатое зелёное лицо, с едва заметными бороздками на скулах, – следы чешуек; и эти желтые глаза ящерицы; и огромный рот; только извращенец назвал бы такое существо привлекательным! А как он издевался надо мной! И в этом я желала покаяться. Почему я сочиняла свои романы? Захотела почитать что-то по-настоящему интересное, что понравилось бы на сто процентов, увлекло бы с головой. Но так ничего и не нашла! И вдруг меня осенило: всё просто, хочешь почитать идеальный роман, напиши его сама! Ну, да, может, сочинения мои неидеальны, неглубоки, полны шаблонов, не имеют идеи, ничему не учат, зато имеют успех!
Чувства кипели и пенились в моей груди. Но Анастиил всё шёл и шёл. И тогда я посмотрела вокруг, и увидела, что меня окружало. Чужой мир, тропа над пропастью топи, дышащей туманом и ядовитыми миазмами, слоистое небо из багряных, сизых, охровых полос. И тишина. Нет, не та, что пугает, давя звенящим напряжением, а тишина покоя.
И тогда я поняла вдруг, чего хотел Хранитель. Помочь мне освободиться от лишнего, от мутной пены эмоций и мыслей, помочь увидеть нечто иное, не ограниченное личное, в котором я привыкла барахтаться изо дня в день, а изначальное, вечное, внешнее, хранящее в себе глубинные истоки мироздания. И от моей словно проснувшейся души потянулись к этому новому и неизмеримо огромному тонкие ниточки...
Они повели меня, оплетая душу тёплым коконом, и мне уже хотелось, чтобы дорога над болотами была бесконечной. Но вот зашевелились в зыбком мареве размытые уродливые тени и я испугалась!
Тем и страшны
бывают тени, что не имеют законченного образа, порождая трепет в самых глубинных тайниках души. А там хранится самый древний страх, первобытный ужас предков перед изначальными проявлениями зла на земле.
Тени поднимались, наступали и проваливались в топь. Над ними, как над головой Пифона, светились блуждающие огни. «Иди, иди к нам», — слышала я шипящие голоса. Но стоило бы мне сделать лишь один неверный шаг, и топи поглотили бы меня навечно.
Ангел был рядом. Он не дал струсить и повернуть назад.
Но впереди ждало не только испытание духа, но и плоти. Тяжёлый, опасный путь по земле, полной драконовой магии и теней. Мне и сейчас не верилось, что я преодолела его.
Но ведь это не конец. Скорее начало…
— Крепись, — услышала я тихий и смиренный голос Ангела. — И пусть освобождение из Магического двора служит тебе опорой.
— А что... Пифон мог бы... — мне не хватило духа договорить.
— Будь вины на тебе больше, твоя душа пропала бы в Стигийских болотах. Такова участь всех чародеев, ведунов, лжепророков и...
— Я поняла-поняла!
Анастиил вздохнул.
— Впереди ещё много испытаний.
— Так я... умерла?
— Ты ещё сможешь вернуться, если продержишься девять дней. Я буду рядом. И поддержу.
Тут я снова разрыдалась, безмерно себя жалея и страшась собственной глупости и слабости. Ах, если бы я знала раньше! Если бы только догадывалась, что однажды придётся отвечать за каждое слово!
— А разве нет? — вдруг с сочувствием и укором спросил Ангел. — У вас же есть Библия, а в ней все написано!
— Да кто ж её читает! — отмахнулась я. — Тысяча тонюсеньких страниц мелкого текста... — и осеклась.
Анастиил поднялся и протянул мне руку.
— Доверься мне. Без капли сомнения. Или поток заберёт тебя!
Вытирая слезы, я с трудом поднялась, встала рядом. И без колебаний вложила руку в ладонь Хранителя.