Еще вопрос: зачем приматы покинули сравнительно безопасный ярус тропического леса ради хождения по земле на своих коротких, кривых, плоскостопых ножках? Это вопрос, который стоит в самом начале симиализма, как научной концепции. По идее, ни один симиалист не имеет права двигаться в своих рассуждениях дальше, не ответив на данный вопрос. Между тем, ответа нет. Симиалисты начинают свои рассуждения с «пиратской» по сути дела фразы: «Некогда какие-то человекообразные обезьяны, которые были, скорее всего, шимпанзе подобны, спустились с деревьев на землю и перешли к прямохождению». Фраза является пиратской, потому что не называются побудительные мотивы такого перехода. До тех пор, пока они не названы, обезьяны должны сидеть на дереве, а все диссертации, защищенные благодаря им, должны быть дезавуированы.
Среди называемых причин перехода обезьян к прямохождению наиболее солидно выглядит так называемая, пресловутая, ставшая притчей во языцех и роялем в кустах, — аридизация. Палеоклиматические реконструкции, которыми занимаются симиалисты, не могут вызвать ничего, кроме смеха. Как правило, их задача заключается в том, чтобы найти очередную «аридизацию», приуроченную к очередной находке древних гоминид. Полвека назад считалось, что человек появился в Азии 700 тыс. лет назад, потом - будто в Африке 1,5 млн. лет назад, еще позже появилась дата 3 млн. лет. Находки рубежа тысячелетий дали основания предполагать, что человек появился не в голоцене, а раньше и древность нашего рода насчитывает 6 млн. лет. Соответственно симиалисты перемещают и свой рояль в кустах, - аридизацию.
Думаю, что следует раз и навсегда освободить ученых от тяжкого труда по переноске рояля из одних кущ в другие. Слушайте сюда. В течение всего периода антропогенеза, который в масштабе геологического времени ничтожен по протяженности, на планете Земля сохранялась зона влажных тропических лесов, причем, именно там, где она и ныне располагается: вдоль по экватору. Там же обитают большинство видов обезьян, включая всех антропоидов. Палеоклиматических причин менять среду обитания для них не существовало никогда. Вариации границ тропических лесов не влекли катастрофических последствий для приматов. На Мадагаскаре и в Индонезии до сих пор живут тропические виды, которым насчитывается 70 млн. лет. Это настолько далекая эпоха, что в то время большинство видов животных даже еще не начинали свою эволюцию. Живут и живут, даже не пытаясь гулять на двух ногах.
Если хотите узнать, когда, где и каким образом появились сознание и тело человека, — прочтите данную книгу.
РАЗДЕЛ I
ИНСТИНКТ - БЕЗУМИЕ- РАЗУМ
Основы инверсионной теории антропогенеза
«Гипноз является погружением в исходное состояние психики, которое Шерток называет «дуальным»... Не есть это дверка в «помещение», где хранится тайна возникновения сознания?..»
«Матрицей, на которой спаялось сознание, является диссоциированная психика некоего животного, но не обезьяны. Мы должны найти такое животное, у которого в одной черепной коробке — два мозга, независимых друг от друга...».
Глава 1. ПРОПАСТЬ ДЕКАРТА И ЩИТ ПЕРСЕЯ
1. Постановка проблемы
Антропологи не могут объяснить, как стало возможно тело человека с его эксклюзивными особенностями. По сути дела наука расписалась в собственном бессилии и открыла дорогу различным проявлениям ненаучного мышления.
Предлагаю начать ad ovo, с вопроса, чем человек отличается от животных. Уверен, что большинство ответит: главное различие заключается в том. что человек обладает сознанием. В таком случае мы просто не можем не поговорить о том, какие «наработки» имеются в науке по данной проблеме и существует ли общепринятая точка зрения на вопрос о происхождении сознания человека.
Бытует ли теория, разъясняющая поэтапно, как в процессе сапиентации происходило становление сознания. Был бы рад выявить такую психологическую теорию, даже если бы она была оторвана от морфолого-анатомических «абсолютных истин», которые антропологи реконструируют на основе археологических раскопок.
Ниже будет предложена поэтапная теория происхождения сознания, которая полностью согласуется с правильно понимаемыми данными антропологии. В предшествующей науке было бы интересно выявить хоть какую-нибудь серьезную теорию генезиса человеческой психики, хотя бы умозрительную.
По сути дела, это основной вопрос психологии, потому что основным предметом психологии, как бы не «отбояривались» от него отдельные психологи, является сознание. Никакой предмет невозможно понять, не узнав, «как это возникло». Поэтому экскурс в скучную сферу теоретической психологии для нас, увы, неизбежен.
2. Проблема сознания в истории психологии
Проблему сознания ввел в науку (тогда еще неразделенную по дисциплинам) Декарт.
До него единым предметом «царицы наук» теологии и ее «служанки» философии являлась душа, с происхождением которой все было ясно: Бог дал. Любая попытка иной постановки вопроса рассматривалась в качестве сурово наказуемой ереси.
Декарт избежал подобного обвинения, обозначив мышление в качестве главного атрибута души («cogito ergo sum»), что формально не меняло предмета познания. На самом деле предмет был радикально изменен. Душа, субстанция божественная, отошла на второй план, на первый план вышло мышление и, благодаря этому, стала возможна светская наука. Благодаря Декарту, была создана видимость, будто наука души «не замает»: занимается мышлением, то есть сознанием, а не душой, как таковой. Формально это выглядело не более, чем конкретизация предмета науки в отличие от предмета теологии, которая продолжала заниматься душой. Богословы проглядели, когда у них очень хитро отобрали монополию, внешне даже не покушаясь на нее.
Мышление становилось единственным предметом изучения, потому что Декарт в принципе не признавал бессознательного. Перестать мыслить для души означало перестать существовать. Это все равно, что для тела потерять протяженность, то есть последовательность своего расположения в пространстве.
Знаменитая «декартова пропасть» между сознанием и материей, атрибутом которой - материи - является «протяженность», позволяет сделать вывод о мышлении, как о таком явлении, которое не только лишено протяженности, но и качественно противоположно ей. Не случайно Лейбниц, опираясь на Декарта, ввел понятие о сознании, как об интеграле, а не простой арифметической сумме, которая характеризует протяженность. Лейбниц исходил при этом из противоположности протяженности и мышления, как двух атрибутов двух субстанций: материи и души. Если к протяженности применимо суммирование, то к сознанию - нет.
Лейбница, как ни странно, считают критиком Декарта, тогда как он на самом деле развивал картезианство. Впрочем, элемент критики тоже имел место: Лейбниц, в отличие от Декарта, признавал бессознательное в сфере психических явлений.
«Декартова пропасть» является началом разделения наук на гуманитарные и естественные с их собственной дериватной «пропастью». В эту пропасть, штурмуемую с обеих сторон, ссыпалось великое множество теорий, но она остается такой же глубокой, как и вначале. В настоящее время над ней висит без опоры эклектичная дисциплина «из новых» — т.н. «интегративная антропология».