Начало сознания — самая сложная из проблем синтетической теории эволюции. Подход к ней представляется возможным только после того, как наука определенно выскажется относительно того, как возникло тело человека с его анатомо-морфологическими и физиологическими эксклюзивами. Подход со стороны тела в любом случае более прост, а, значит, более оправдан.
Глава 2. ИСХОДНЫЕ ПРИНЦИПЫ ИНВЕРСИОННОЙ ТЕОРИИ АНТРОПОГЕНЕЗА
1. Посыл первый: Коренное отличие человека от животных
В поисках специфической природной ниши животных предков человека следует исходить из более элементарных вещей, чем сознание или социум; разговор о природе человека следует начинать, сводя объем понятия к чистой биологии, к натуре. Если хотите, к натуре-дуре, временно оставляя социум, индивидуальность и сознание за скобками.
До Декарта именно такой подход и преобладал в натурфилософии. Платон определил человека, как двуногое существо без перьев. Диоген Киник ощипал живого петуха и выбросил его из своей бочки, сказав: вот Платонов человек! Подобных «натурфилософских» определений человека, исходящих из разных анатомо-физиологических особенностей, существует множество.
Христианство порвало с натурой, объявив, что человека от животных отличает наличие души, а ее происхождение трансцендентно. Общественный гнет этого мнения надолго положил конец натурфилософии, но здорово способствовал самопознанию человечества, которое окончательно разорвало духовную связь с Природой, как матерью. Человечество впервые осознало себя не частью живой природы, а чем-то отличным от нее и даже противоположным.
Незамеченная церковью подмена души сознанием, которую - подмену - «пиратски» протащил Декарт, вновь сделало возможным философствование о природе человека, но это было уже иное философствование, в свете которого древняя натурфилософия выглядела, как низкий уровень, как примитив. Религия смотрела на древнюю натурфилософию, как на идейного врага: картезианцы - как на примитив. Качественно различные подходы.
Последним западным натурфилософом был Б. Спиноза. Возможно, кому-то данное определение покажется неадекватным: философия Спинозы внешне выглядит, как самая радикальная теология, как все божие, пантеизм. Но, как известно, материалисты 19 в. тоже считали Спинозу «своим», например, Маркс. В спинозизме Бога «слишком много», нидерландский философ поставил знак равенства между Богом и Универсумом по объему понятий.
Бог Спинозы везде и во всем, а это значит, что мышление может сделать его «фигурой умолчания», как личное местоимение в некоторых языках. О том, что само собой подразумевается, можно и не говорить. Бог стал банальностью, общим местом, оставалось только забыть его и запереть, как господа Раневские забыли Фирса.
С Богом так поступили материалисты 19 в., считавшие Спинозу своим предтечей в большей степени, чем Декарта, который был материалистом наполовину. Духовным отцом атеистов стал неистовый пантеист Спиноза; безбожники взросли на все божии. Такова ирония процесса познания (вспомним бихевиористов с их простотой, которая обернулась усложнением проблемы; дезавуируя сознание, как предмет психологии, они добились того, что сознания стало слишком много).
О человеке ход рассуждений Спинозы таков: Бог есть Универсум; человек есть образ Божий; вывод о природе человека, - она универсальна. Просто, как все гениальное.
С одной стороны, Спиноза собрал все частные определения натурфилософов под одну понятийную «крышу». С другой стороны, данное определение трансцендентно в лучшем смысле этого слова. Оно логически вытекает из понятия о Боге и не может быть подвергнуто критике самым строгим богословом. Эвристическая ценность этого определения огромна. Оно одно только и может стоять у истоков человековедения и теории эволюции.
Напрашивается вывод: познание природы человека осуществлялось по схеме отрицания отрицания. Налицо три витка диалектической спирали:
1) натурфилософия, считавшая человека животным и искавшая отличие его от других животных в физической природе человека (тезис);
2) христианская теологическая антропология, где человек предстает, как образ и произведение Бога (антитезис);
3) философия Нового времени, снявшая это противопоставление (синтез).
Далее - вопрос: в картезианстве или в спинозизме состоялся синтез? Кто стоит на главной колее, а кто устроил пикник на обочине, — последовательный пантеист и систематик Спиноза, или дуалист Декарт, система которого заключается в отсутствии системы?
Конечно, Спиноза.
У Декарта отсутствует принципиально новое, а значит, нет и диалектического снятия бывшего знания.
Сознание (или мышление), которое он ввел в науку, - это все та же душа, выкраденная из монастыря и подвергнутая лабораторному препарированию. Подмена чисто внешняя, на уровне платья. Какая разница, что исследовать: субстанцию или ее атрибут? Атрибут есть неотъемлемое свойство субстанции, качество, без которого ее просто нет. Следовательно, она сама есть это качество; во всяком случае, являет себя в этом качестве и никаком другом. Если душа являет себя, как мышление (т.е. сознание), - какая разница, как называть предмет науки: душа ли, сознание ли, мышление ли? Из этого зерна выросла психология 19-20вв. и мы видели драматический исход этой науки.
Богословы поначалу не заметили этой подмены, потом долго возмущались; в конце концов, стали смеяться над «позитивной антиклерикальной наукой». Без Бога с душой не разберешься, как ее не обзывай. Безусловно, теологи выглядят в данном случае умней ученых-психологов.
«Универсальный человек» Спинозы, - вот истинно новое знание, представляющее собой диалектическое снятие всех предшествующих попыток познать природу человека. В нем гармонично слито все: знание натурфилософское и богословское (которое тоже научно, не советую смотреть на Святой Дух свысока), начало природное и начало божественное. Как всякое истинное знание, оно, не будучи изначально предназначено для практического применения, оказалось приложимо к самому элементарному и, одновременно, к самому высокому, что есть в человеке: от подьема стопы до полета мысли. Прикладное значение умозрительного философского определения, сделанного на пути богоискательства, не может не удивлять до самой глубины мыслящей души.
2. Посыл второй: Феномен гипноза и его сущность
Фрейд никогда не пришел бы к идее психоанализа, если б не занимался гипнозом и изучением гипнотических состояний.
Гипнология, как психологическое направление, активно развивалось на Западе с открытым обсуждением опытов, мнений, загадок. В СССР оно было подконтрольно спецслужбам и использовалось ими. Все психотерапевты, практикующие гипноз, состояли на учете, открытая полемика и дележка опытом были невозможны (разве только на уровне цирка, когда один фокусник-гипнотизер передавал мастерство другому).
Одним из крупнейших в мире авторитетов в области изучения гипнотических состояний является руководитель Центра психосоматической медицины во Франции Л. Шерток. У этого выдающегося ученого современности огромный практический опыт сочетается с талантом к обобщению данных науки. Шерток — автор ряда монографий о гипнозе (одна из них так и называется «Гипноз»), в которых теория и практика гипноза предстает в совершенно неожиданном освещении.
Прежде всего, это касается основного понятия фрейдистской концепции гипноза — трансфера (переноса). Смысл трансфера заключается в следующем: «В ходе погружения в гипноз гипнотизируемый временно отказывается от врожденных механизмов самозащиты и бдительности, отдавая свою личность в руки другого» (Л. Кьюби, 49, с. 127). Со времен Фрейда считалось, будто трансфер является причиной гипноза. В свою очередь, причиной переноса считалось внушение (суггестия). Казалось, что с этим все ясно. Уверен, что большинство людей, читающих эти строки (а понятие о гипнозе наличествует у всех сколько-нибудь образованных людей), по-иному себе гипноз и не представляют. Внушение - перенос личности гипнотизируемого на гипнотизера - гипнотическое состояние.