– Пожалуйста, оставайтесь у нас, – плакала я, уткнувшись в его грудь. – По крайней мере, пока не встанешь на ноги. Ты можешь ненавидеть меня, а я буду ненавидеть тебя, но мы будем делать это вместе, хорошо?
– Хорошо, – пробормотал он сквозь охватившие его чувства. Он обнял меня крепче, его грудь постоянно вздымалась от безмолвных слез. – Я согласен.
Больше мы ничего друг другу не говорили.
Изон и я стояли в прихожей и плакали вместе, казалось, целую вечность. Два человека, потерявшие все, но нашедшие утешение друг в друге.
Когда он наконец отпустил меня, я не почувствовала себя лучше. Наличие компании в аду не меняло того факта, что вы все еще были в аду. С другой стороны, я не почувствовала себя хуже. И это само по себе уже было прогрессом.
Глава 5
Изон
Мы похоронили Джессику спустя десять дней после пожара. Могла пройти хоть тысяча дней, и я все равно не был бы готов. На ее похоронах было человек пятьдесят. Несколько членов семьи приехали из Флориды, а ее отец вообще пропал вскоре после того, как я отправил ему деньги на билет на самолет.
Несмотря на зияющую дыру в моей груди, я сделал все, что мог, чтобы этот день был таким особенным, какого заслуживала Джессика. Оранжевые розы, такие же, какие она несла в день нашей свадьбы, покрывали гроб из слоновой кости, а сотни фотографий, которые я скрупулезно собирал с облачных хранилищ наших старых мобильных телефонов, создали нужную обстановку для прощания с моей женой.
Проповедник, который никогда не видел ее, говорил о том, что нам стоит отпраздновать ее жизнь и почтить память.
Бри попыталась рассказать историю их знакомства, но примерно на середине разрыдалась, так что мне пришлось проводить ее обратно на место.
Я сыграл на гитаре песню Роллинг Стоунз «Дикие лошади». Она должна была быть со словами, но меня хватило лишь на то, чтобы подобрать правильные аккорды.
Все это время Эвелин стояла в углу, покачивая мою суетившуюся дочь, у которой не останется никаких воспоминаний о матери.
Я обнимал каких-то незнакомых людей.
Встретился со старыми друзьями, которых не видел много лет.
Утешал членов семьи, которых она ненавидела.
Бри оказалась достаточно щедра, чтобы после похорон пригласить нас всех на обед к себе домой. Это было очень тактично с ее стороны, особенно с учетом того, что тот пустырь, который когда-то считался моим домом, был все еще огорожен полицейской лентой.
К концу дня, когда мы с Луной забрались в домик у бассейна, я был настолько физически и эмоционально истощен, что мне каким-то образом удалось по-настоящему заснуть. Это было удивительно, учитывая, что на следующее утро мне нужно было встать и вновь пройти через все это.
– А на небесах папе нужно будет носить рабочую одежду?
Сидя на корточках перед Ашером, я перестал застегивать его рубашку и посмотрел ему в глаза.
– Что?
– Ну типа костюмы и все такое. Ему обязательно их носить или он может надевать выходную одежду?
В горле застрял комок.
– Это же рай. Думаю, твой папа сможет носить все что захочет.
Он слегка улыбнулся.
– Тогда он, скорее всего, выберет выходную одежду. У него была одна футболка, которую он все время носил, с дыркой под мышкой. Маме она не нравилась, поэтому она всегда тыкала туда пальцем и велела ему идти переодеваться. – Он наклонил голову. Все – от прямых темно-каштановых волос до выразительных бровей – напоминало молодую версию Роба. – Интересно, взял ли он ее с собой?
Знакомая боль скрутила живот. Мэдисон и Луна – это одно. Они были слишком маленькими, чтобы понять, что случилось с Джессикой и Робом, но Ашера охватывало любопытство. За неделю он превратился из бешеного ребенка в участника телевикторины, застрявшего в категории «Загробная жизнь». Впрочем, я не мог его в этом винить. Смерть являлась чем-то непонятным даже для взрослых, не говоря уже о пятилетнем ребенке. Я не понимал, как Бри с этим справлялась. Я едва ли мог говорить с Луной о Джессике, хотя она обычно только била меня по лицу или пускала слюни на протяжении большинства наших бесед.
– Не думаю, что ему там что-то потребуется, приятель. Но, возможно, ты захочешь оставить эту футболку себе. Ты сможешь надевать ее каждый раз, когда будешь скучать по нему.
Его глаза расширились от удивления.
– Ты так делаешь с одеждой тети Джессики?
Смех вырвался из моей груди прежде, чем перманентное состояние страдания успело его подавить. Если бы я хоть на секунду задумался об этом по-настоящему, это было бы как ножом по сердцу. У меня не осталось ни одной вещи Джессики. Ничего, что я мог бы прижимать к груди по ночам. Ничего, что я мог бы передать Луне. Не считая фотографий, которые я сумел откопать, ничего из нашей совместной жизни не уцелело после пожара.