Их жизни закончились. Теперь жизнь каждого была кончена.
Ороско глубоко вздохнул.
“Я думаю, - сказал он, - мы можем с уверенностью сказать, что тренировки окончены.”
“Что же нам теперь делать?- спросил кто-то.
Ороско еще раз оглядел группу...и на этот раз он увидел то, чего не замечал раньше. Все морские пехотинцы смотрели на него. Даже лейтенант Редер, чье лицо было таким же застывшим, как и у всех остальных, смотрел на Ороско.
Они ждали, что сержант скажет им, что делать.
Он снова глубоко вздохнул. Один из этих глубоких вдохов, отстраненно подумал он, будет последним.
Интересно, догадается ли он тогда, какой это будет вдох?
“Мы все будем в порядке”, - сказал он. - Мы выживем, потому что мы морские пехотинцы, а это то, что делают морские пехотинцы.
Мы начнем с того, что вернемся в лагерь и выясним, с чем нам предстоит работать.”
Мгновение никто не двигался. Затем лейтенант пошевелился.
“Вы слышали его, - крикнул он. - Собирай снаряжение и возвращаемся в лагерь.”
Медленно сгрудившиеся узлы распались, когда люди, наконец, начали двигаться. Ороско бросил последний взгляд на север, заметив, что грибовидные облака тоже начали рассеиваться.
И когда он начал помогать остальным собирать снаряжение, то понял, что ошибся. Этот день не был адом на земле. Этот день был настоящим раем.
Ад на Земле только начался.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Было уже больше часа ночи, когда Джон Коннор и его группа сопротивления пробрались через руины Большого Лос-Анджелеса к полуразрушенному, полуобгоревшему зданию, которое они называли своим домом последние три месяца. Он проследил за остальными, пока они укладывали свои вещи, а затем отправил их, спотыкаясь, к койкам.
Затем, оставшись один в маленьком пятне света от настольной лампы, среди окружавшей его кромешной тьмы, он сел за стол, чтобы составить отчет.
Во многих отношениях, размышлял он, это была одна из худших частей войны против Скайнета. В пылу битвы, когда над головой проносились охотники-убийцы HK, а Терминаторы Т-600 грохотали со всех сторон, не было времени для глубоких размышлений, большой стратегии или умного планирования. Вы играли в нее на лету, бегая, стреляя и еще раз бегая, надеясь, что сможете обнаружить отверстия и возможности до того, как Скайнет закроет их, пытаясь достичь своей цели миссии и все же вытащить как можно больше ваших людей живыми.
Но здесь, в одиночестве, с куском смятой бумаги, разложенным на потрепанном картотечном шкафу, все было по-другому. У тебя было достаточно времени, тишины и—что хуже всего—ретроспективы, чтобы снова и снова проигрывать битву.
Ты видел все то, что должны были сделать быстрее, или умнее, или просто по-другому. Ты видел ошибки, ошибки в суждениях, промахи.
И ты снова переживал эти смерти. Все до единой.
Но это была часть работы, и ее нужно было выполнить. Каждый контакт сопротивления с врагом-победа, поражение или ничья—был информацией, которую можно было просеять, проверить, оценить и спрятать для возможного использования в будущем. С достаточным количеством таких данных, возможно, стратеги в командовании когда-нибудь, наконец, найдут слабое место или слепое пятно, которое можно будет использовать, чтобы разрушить всю систему Скайнет.
По крайней мере, так гласит теория. Коннор, по крайней мере, ни на минуту в это не верил. Это будет долгая, кровавая война, и он уже давно перестал надеяться на серебряные пули.
Но ты никогда не знал. Кроме того, Скайнет, безусловно, анализировал свою сторону каждой встречи. Сопротивление могло бы сделать то же самое.
Ему потребовалось полчаса, чтобы написать рапорт и передать его командованию. После этого он провел несколько минут в ванной, приводя себя в порядок, оттирая чужую кровь с рук и одежды. Затем, выключив последний свет в бункере, он приоткрыл ставни, чтобы впустить немного свежего воздуха, и устало направился по темному коридору в крошечную комнату, которую делил с женой.
Кейт лежала в постели, подтянув одеяло к подбородку, и дышала медленно и ровно. Надеясь, она уже давно спит, хотя на этот счет у Коннора не было никаких иллюзий. Как один из двух настоящих врачей их команды, она работала почти столько же, сколько и Коннор, и в некоторых отношениях даже более кроваво.
С минуту он просто стоял в дверях, глядя на нее со смесью любви, гордости и вины. Когда-то у нее была хорошая, простая работа ветеринара, где самое худшее, что может случиться в день, - это нервная лошадь или болонка с хорошим настроением.
Коннор увел ее от всего этого. Точнее, вырвал ее с пути последней попытки Скайнета убить ее перед опустошением Судного дня.