Возможно, поэтому, а ещё из нежелания бороться со страхами, я предпочитала называть человека, которого всё чаще хотелось поцеловать, братиком и котофейчиком.
Сейчас же понимала, что там, на операционном столе борется за жизнь самый дорогой для меня человек во всём мире.
Я попыталась повторить всё за Ан – удобно села на полу и стала мысленно умолять сердце киборга биться. Даже пообещала себе, что если… когда он очнётся, я ему всё скажу. И будь что будет. Конечно же, вряд ли его обрадует симпатия девушки, которую он, как котёнка, с улицы подобрал, но сейчас, от волнения, не иначе, я боялась, что он не захочет вернуться только потому, что его тут никто не ждёт.
К своему удивлению, я вроде как даже провалилась в транс, насколько это возможно, не имея ни малейших способностей к магии. Даже, казалось, слышала, как бьётся чьё-то сердце. Я понимаю, что мой мозг просто отображал то, что я хочу чувствовать, но тогда мне так хотелось во всё это верить.
Спустя долгие, невероятно долгие, почти бесконечно тянущиеся, часы, меня позвала Ан:
– Эл, проснись, ты мне нужна.
Я вскочила так резво, что на затёкших ногах чуть не рухнула обратно.
– Эл, надень халат. Не бойся, я завяжу его за твоей спиной магией. Теперь шапочку. Спрячь хорошо волосы. Очки и маску не забудь. Молодец. Теперь перчатки. Не нервничай так, порвала эти – надень другие. Давай, солнышко, я без тебя не справлюсь.
Я слушалась. Меня колотило ужасно, но я впервые слышала чёткие указания, касающиеся того, что мне делать, больше того, я могла помочь и вовсе не собиралась тратить этот драгоценный шанс впустую.
Я – солдат. Мне, кроме прямых приказов, для счастья больше ничего и не нужно.
Быстро управившись с указаниями Анрис, подошла к операционному столу.
Ну, что сказать, Снорри не зря носит звание одного из лучших инженеров современности. Корпус был почти восстановлен, как и конечности. А вот с черепом вышла проблема – механизация тут присутствовала, но не такая значительная, так что с тонкими структурами головного мозга сейчас была вынуждена работать Ан, пока Снорри заканчивал с ногами.
– Эл, послушай меня. Я устаю и теряю концентрацию. Твоя задача сейчас снять с меня часть груза. Ты должна взять сердце… я серьёзно, не шучу. Да-да, это сердце, просто оно в сердечной сумке. Смелее, Эл, хуже ему уже точно не станет. А теперь сжимай его и разжимай, стараясь поддерживать частоту в хотя бы пятьдесят сокращений в минуту, поняла?
Киваю, слабо сжимаю сердце, ещё не осознавая, что Ан мне такое доверила.
– Да жми ты сильнее! Тут на ноге какой-то большой сосуд повреждён, даже из него кровь сильнее течь не начала, что уж говорить о мелких. Давай, хочешь, чтобы он жил – жми изо всех сил! – Снорри терпеливостью не отличался.
Я сжала сильнее, неуверенно глядя на Ан.
– Ещё сильнее, Эл, ты почти не выталкиваешь кровь.
Пришлось сжимать в полную силу, да и то не достаточно хорошо получалось. Ан махнула рукой и сказала предупредить, когда устану.
А я для себя решила, что устану не скоро. Потому что я эгоистка. Не из-за каких-нибудь там сантиментов или ещё чего-нибудь. Просто я только жить начала, только-только полюбила жизнь. И того, кто мне всё это дал, не отпущу. Даже если он и хочет на покой.
И, знаете, Ан всегда говорила мне, что в адреналиновой горячке мы способны на удивительные вещи. Только сейчас, несмотря на весь свой обширный опыт драк, я поняла, о чём она. И поняла, что до этого никогда в жизни не боялась.
Сильнее всего мы боимся не за себя, не начальника, не двойки. Сильнее всего мы боимся за наших самых близких, особенно когда всё, что можно сделать – это сидеть и ждать.
Я слышала, что в ожидании люди седели и даже сходили с ума.
Спасибо Ан, что дала мне возможность этого не сделать.
Я сжимала синтетическое сердце так сильно, как только могла, старалась разозлиться, чтобы злоба прибавила сил. И мир сжался для меня до маленькой точки – моих рук, обхвативших крупное сильное сердце и сжимавших его, раз за разом прокачивая кровь.
Не знаю, сколько это продолжалась, но в себя пришла только тогда, когда наша физически слабая Ан упала в обморок. Парадокс – будучи одной из сильнейших волшебниц современности, моя подруга не могла пробежать и двух километров.