С течением времени Биара оттачивала эту способность: поначалу удавалось на протяжении нескольких секунд удерживать в ладони небольшие огоньки, однако вскоре она могла уже без малейших усилий не просто создать пламенный шар, но еще и перемещать его, а следом даже швырять в выбранные мишени. Далее дело шло за оттачиванием техники: созданию пламенных шаров разного типа. В зависимости от количества и способа размещения энергии, а также температуры, Биара могла контролировать их размеры и свойства. Предметом гордости для нее стало создание бомбы — огненного шара, что при попадании в цель взрывался. На данный момент она дошла до того, что старалась придать огню форму всевозможных объектов, стараясь изменить форму энергии, из которой тот был создан.
За окном с грохотом пронеслась повозка. Встрепенувшись, девушка по привычке оглянулась вокруг. Убедившись, что поблизости нет никого, она согнула руку в локте и тотчас же на ладони вспыхнул небольшой огонек. Второй рукой Биара ласково дотронулась до своего творения, ощущая кончиками пальцев приятное тепло. Немаловажным дополнением к дару было то, что пламя не наносило ей совершенно никакого вреда.
Она поднесла ладонь ближе к лицу, любуясь красотой огонька, с веселым потрескиванием танцующего в руке. Выдохнув, Биара попыталась представить какую-то несложную фигуру. Первым в голову пришел квадрат. Девушка закрыла глаза, мысленно рисуя перед собой правильный четырехугольник, силясь запомнить все его особенности и черты. Когда с этим было покончено, она перенесла нужный образ в открытую ладонь, на которой продолжал плясать огонек. Медленно приоткрыв глаза, словно боясь спугнуть и без того хрупкую конструкцию, Биара обнаружила небольшой и слегка кривобокий, но все же квадрат — да еще и огненный. От осознания того, что ей наконец удалось совершить то, над чем она так долго билась, девушка разволновалась, отчего огненная фигура мигом распалась, вновь приняв вид бесформенного пламени.
— Похоже, в этом деле важно спокойствие и полная ясность мыслей, — пробормотала про себя Биара и сжала руку в кулак, тем самым прервав струйки энергии и погасив огонь.
Девушка перевела взгляд на улицу. По мостовой как раз проезжала элегантная карета, слегка покачиваясь от неровностей дороги. Снаружи она была отделана дорогим деревом и покрашена темным лаком, поверх которого кто-то вывел позолоченной краской узоры.
«В такой красавице нестыдно и королевскую семью перевозить».
— На что смотришь?
Биара вздрогнула от неожиданности и обернулась на голос Хьюго.
— Чего так переполошилась? — засмеялся он, видя, что застал ее врасплох. — А ты ори в следующий раз погромче: глядишь, и поседею от твоей компании. — Ладно-ладно, не щетинься, — примирительно усмехнулся дракон. — Готова к путешествию? — Можно подумать, у меня есть два варианта ответа.
Приятный шум реки сопровождал их на протяжении всего пути. Солнце начинало клониться к закату, а они все шли вперед, ни разу не остановившись. В какой-то момент Биаре стало казаться, что ее спутник вообще не собирается устраивать ночлег. Опасения оказались преждевременными: Хьюго внезапно свернул с тропы и направился к ближайшей дубраве.
— Неужели? Я думала, мы сделаем привал ближе к утру, — вяло съязвила девушка, устало бредя за своим другом.
В ответ Хьюго хмыкнул, уверенно шагая вперед. Они остановились на небольшой, но весьма красочной полянке. Биара сразу же присела на моховой коврик и едва не застонала, ощутив ноющую боль от усталости в мышцах.
— Не поможешь мне набрать воды? Нужно, чтобы кто-то поддерживал… — Хьюго запнулся, так и не договорив.
Встретив затуманенный взгляд девушки, он понял, насколько ее измотало сегодняшнее путешествие. Хоть она и была в неплохой физической форме, столь длительный поход без перерывов и остановок оказался невероятно большой нагрузкой. Увидев это, дракон самостоятельно направился вниз по склону к реке.
Биара осталась одна. Она сидела на полянке, наблюдая за тем, как маленький кузнечик ловко перепрыгивает с травинки на травинку. Когда насекомое ускакало прочь, девушка переключила внимание на быстро темнеющее небо. Ночь наступала стремительно, даже несмотря на то, что сейчас было раннее лето.
Она достала из ножен фальчион, желая еще раз на него взглянуть. Прекрасная оливковая гарда, напоминающая по форме своей тангенсоиду: с одной стороны, она загибалась к рукояти, защищая руку владельца, а с другой была плавно загнута к лезвию. Больше всего ее привлекала не рукоять и не сама форма клинка, но узор на нем: зеленые переплетающиеся полоски, смахивающие на прихотливые лианы родом из джунглей.
Фальчион, как и все оружие, изготовленное дорруалами — существами, проживающими в Золотых Дюнах и внешне походившими наполовину на людей, наполовину на представителей семейства кошачьих — был из прочнейшего металла, неподатлив к затуплению и коррозиям. Ходила молва, что произведениям львов пустынь не страшны были слабые заклинания и проклятия.
Рассматривать оружие было, бесспорно, занятием приятным, но со временем надоедающим, а потому Биара оглянулась вокруг, отыскивая новый предмет интереса. Спустя несколько минут ее осенило: «Точно, моя брошь! Ну, ладно, не совсем моя, но не суть».
Она достала заветную вещицу. Брошь ничуть не изменилась с того момента, как Биара подобрала ее на площади у фонтана: прекрасный перламутр по-прежнему переливался, напоминая морские блики на рассветной заре. Она задумывалась о назначении предмета. В том, что брошь была не просто украшением, девушка даже не сомневалась: обычная драгоценность, пускай и дорогостоящая, не подняла бы вокруг себя столько подозрительного внимания. Биара была твердо уверена в том, что брошь есть ни что иное, как артефакт, только вот — какой именно? Из любопытства она подумывала показать вещицу Хьюго, но быстро отказалась от этой мысли, так как тогда пришлось бы объяснять ему, где она ее достала — вранье дракон раскусил бы в один миг.
Также ей приходила мысль о том, чтобы надеть брошь, ведь если это артефакт, то он должен делать нечто необычное — так она смогла бы понять его свойства. Но и от этой идеи Биаре пришлось отказаться, ведь она прекрасно понимала, что артефакты бывают разные, и далеко не все из них являются хорошими. В большинстве случаев артефакты чем-то помогают своему владельцу, но вместе с тем и что-то у него отнимают. Потому, оставалось лишь молча разглядывать брошь в свете костра и загадывать о ее назначении.
То, что наступила полноценная ночь, Биара поняла только когда рассматривать таинственный предмет до мельчайших подробностей стало не то, чтобы затруднительно, но и полностью невозможно. Ночной мрак окутал лесную чащу, а Хьюго все никак не появлялся.
Она решила развести костер. Выкопав небольшую круглую траншею, чтобы пламя не перекинулось на лес, Биара набросала туда сухой травы, а сверху примостила пару сухих бревен. Убедившись, что Хьюго рядом не видать, девушка зажгла на кончике указательного пальца огонек и подожгла им труху, которая мгновенно вспыхнула. Через некоторое время запылали и дрова. Биара мигом потушила волшебный огонь и села поодаль, наблюдая за костром.
Вскоре на поляну вернулся Хьюго, бесшумно ступая по лесному дерну с кожаным бурдюком в руках.
— Сумела сама костер развести? — удивленно спросил он, положив свою ношу возле походного вещмешка. — А что здесь сложного? Видимо, ты меня недооцениваешь, — утомленно проронила Биара.
Несмотря на то, что с момента их остановки прошел как минимум один земной час, усталость и не думала выпускать ее из своих объятий.
— Похоже, что так, — легко согласился Хьюго. — Лучше переоценить, чем недооценить — тогда большая вероятность остаться в живых. — Верно…
«Малисьерра тоже однажды меня недооценила, за что и поплатилась жизнью».
Хотя темная колдунья была уже много лет как мертва, а в Дауэрте за Биарой более никто не охотился, старые раны не желали быстро заживать: снова оказавшись здесь, девушка с огорчением обнаружила, что вся та тревога, успешно заглушенная и утихшая за шесть лет жизни на планете Земля, возвращается. Даже без явной опасности, Биара чувствовала себя зверем, за которым кто-то охотится, и это изрядно портило ей настроение. В детстве подобные эмоции успешно скрывала любознательность и ощущение собственной неуязвимости, однако с возрастом пришлось распрощаться с этими неоспоримыми преимуществами детской наивности и погрузиться в мир полный опасности, где единственный человек, которому ты хоть сколько-то нужен — это ты сам.