Собираюсь предложить Водрину{207} небольшую книжку об «Онегине»: полный прозаический перевод с комментариями, ассоциациями и прочими пояснениями каждой строки — все то, что я подготовил для своих университетских занятий. Пришел к убеждению, что переводить в рифму больше не стану — власть рифмы абсурдна и с точностью не сочетаема.
Никто не хочет печатать (слишком длинно или слишком «научно») статью, которую я написал (12 страниц на машинке) о «Slove о Polku Igoreve». «Нью-Йоркер» от нее отказался, и я не уверен, что «Партизан» va marcher.[162]
Вера отвезла меня на машине в Нью-Йорк и обратно по очень красивой, поросшей нежной растительностью местности, и я сыграл несколько необычайно увлекательных партий в шахматы с Романом, Г. Гессеном, Николаевским и Церетелли.{208} Тебя очень не хватало.
Привет от нас обоих вам обоим.
В.
Уэллфлит
Кейп-Код, Масс.
28 сентября 1949
Дорогой Володя,
рад был твоей открытке. Лето у нас выдалось напряженным и в семейном (мальчики только что вернулись в школу), и в литературном отношении. Я дописал пьесу,{209} для которой сейчас ищу режиссера, и собрал сборник статей, написанных мною еще в двадцатые годы.{210}
Летом к нам, вместе со своей чуднóй и farouche[163] подругой (ты ее знаешь?), приезжал Глеб Струве.{211} Мы с ним много говорили о русском и английском стихосложении, и теперь я уяснил себе, чем объяснялось отсутствие взаимопонимания в нашей переписке на эту тему, имевшей место несколько лет назад. Хочу поделиться с тобой плодами своего просвещения. Струве объяснил мне, что в русских словах, какими бы длинными они ни были, имеется, по существу, только одно ударение. Я никогда раньше не обращал внимания на то, что в русских словарях дается только один ударный слог, в английских же — указываются и дополнительные ударения тоже. Тем самым в русском стихе эмфаза отлична от стиха английского. В английском стихе второй ударный слог образует ритм точно так же, как и основной. Искусство английского стиха у великих поэтов от Шекспира до Йейтса частично основывается на перемещении этих ударений. В русской же поэзии нет ничего похожего — вот почему ты отказываешься понимать то, что называется ритмическим сбоем, а я называю «сбиться с ноги». Смещение ударения, синкопирование в русском стихе невозможно. В русском белом стихе невозможны такие строки, как: «Never, never, never, never, never» в «Короле Лире» или: «Cover her face; mine eyes dazzle: she died young» в «Герцогине Мальфийской».{212} Русское метрическое искусство проявляется в другом; число слогов в русском стихе отличается четкой размеренностью, чего в английском стихе, где имеется много дополнительных, вторичных ударений, которыми поэт жонглирует, почти совсем не бывает. О жонглировании ты не раз пытался мне втолковать, но ошибался, полагая, что у нас, в английском языке, происходит то же самое. Ты представлял себе, по всей вероятности, что такое слово, как «constitution» в пятистопном ямбе произносится constitúshun, тогда как в действительности актер, обученный чтению стихов, произнесет это слово con-sti-tú-ti-ȍn: ti-ȍn — полный ямб (в древнеанглийском on был oun). Русский стих, собственно говоря, позаимствовал метрические формы английского и немецкого стиха, но использовал их для иной поэтической мелодики, чем и вызвано отсутствие взаимопонимания между нами. Ты не учитываешь наше смещение ударения — вот почему, когда мы работали с тобой над «Моцартом и Сальери», тебя раздражали, казались неверными мои предложения по замене ямба на хорей. В данном случае ты был прав, ведь всю трагедию ты переводил ямбом, но нет и не может быть хорошего английского поэта, которому бы пришло в голову прибегнуть к такому метру, если он пишет поэму белым стихом. Я же, со своей стороны, теперь понимаю, что, читая русскую поэзию, никогда не чувствовал, как она должна звучать. Мне она всегда казалась слишком монотонной в своей упорядоченности, размеренной, точно школьное упражнение. И эта размеренность озадачивала, ведь поэтам такого класса ничего не стоило свой стих разнообразить. Надеюсь, ты как-нибудь прочтешь мне какое-то русское стихотворение и разъяснишь тот эффект, который я не уловил. (Твои рассуждения о поэтических формулах в воспоминаниях, напечатанных в «Партизэн ревью», были для меня весьма поучительными.) С другой стороны, оттого, что твои английские стихи столь же размеренны, что и русские, ты не используешь весь ресурс английского стихосложения. <…>