Было видно следует в данном случае понимать как было видно следующее — имеется в виду своего рода собирательное субстантивированное прилагательное; так сказать, среднего рода. Но, как я говорю своим студентам-любимчикам, вопрос ты задал «хороший».
Мой творческий метод не имеет ничего общего с флоберовским. Как-нибудь объясню его тебе подробнее, теперь же мне пора идти в классную комнату под номером 178 для обсуждения Дамы с собачкой по-английски; я перевожу им с русского и наслаждаюсь блестящими мелочами, к которым мои студенты совершенно невосприимчивы.
Может статься, всеми своими бостонскими делами мне придется заняться после 12-го. Вести нашу с тобой переписку — все равно что вести дневник; ты понимаешь, что я имею в виду, но, пожалуйста, продолжай писать, я люблю твои письма.
В.
Уэллфлит, Кейп-Код
Массачусетс
3 июня 1950
Дорогой Володя. <…>
(2) Что до улицы и луны, которые Чехов в порыве мазохизма, столь свойственного русской литературе, превратил в жертвы глагола, вместо того чтобы сделать их, как следовало бы, его властителями, — ты дал мне два внятных объяснения, ни одно из которых ситуацию не проясняет. Дело же все в том, что это очередной пример одного из нелепых отклонений от нормы, которыми так богата русская грамматика. Когда наши просвещенные проконсулы придут на помощь этой несчастной стране, предлагаю себя на должность Секретаря колониальной культуры, дабы устранить подобные нелепости, объявив их незаконными и наказывая за них тюремным заключением.
(3) Относительно «Доктора Джекила и мистера Хайда». Я попробовал прочесть Руэлу и эту повесть, но и она не показалась мне верхом совершенства. Хотя «Джекил», несомненно, выше уровнем [ «Острова сокровищ». — А. Л.], мне эта повесть нравится меньше, чем «Уильям Уилсон» По, у которого Стивенсон, думаю, ее позаимствовал. Если уж на то пошло, я предпочитаю «Дориана Грея». Не понимаю, чем «Джекил» хорош. Люди иногда испытывают интерес к второстепенным иностранным авторам, которые для них значат совсем не то, что для соотечественников этих авторов. Не могу постичь, почему ты восхищаешься «Джекилом» и не любишь Черного монаха и Вия, который, по-моему, самый безукоризненный рассказ о сверхъестественном из всех, какие мне приходилось читать. Кстати, Дама с собачкой, на мой вкус, перехвалена. Думаю, своей популярностью рассказ (в Советском Союзе недавно вышло подарочное иллюстрированное издание) обязан тому, что это единственный из поздних рассказов Чехова о любви, которая не вызывает одних только горьких чувств, не погрязает в пошлости. Архиерей, которого я прочел только что, — шедевр.
Все эти темы мне немного надоели, и, по-моему, нам надо начать что-то новое. Дай мне знать о своих передвижениях. Вот наш окончательный план: 15-е — Бостон; тогда же, во второй половине дня, Елена отправляется в Сент-Пол, Розалинда, Руэл и я — в Утику, а оттуда — в Талкотвилл и все, скорее всего, возвращаются обратно в воскресенье. С вами же рады будем встретиться в любое время. Желаю удачи у зубного.
ЭУ.
27 августа 1950
Дорогой Кролик,
слышал от кембриджских друзей, что твоя пьеса [ «Синий огонечек». — А. Л.] прошла превосходно. Вещь прелестная и вполне заслуживает оглушительных рукоплесканий (oglushitelnyh rukopleskanij — последний раз грешу транслитерацией).
После нескольких фальстартов мы в Кейп-Код так и не выбрались. Cela devient comique.[183]
Дмитрий пять недель пробыл на курсах ведения диспутов для старшеклассников в С. З. [Северо-Западном. — А. Л.] университете и стал еще выше ростом, чем был: сейчас в нем 6 футов 5 дюймов. В теннис мы играем каждое утро, и оба в великолепной форме.
Пишу на бегу, т. к. чудовищно занят: держу корректуру «Убедительного доказательства» (отдельные главы ты видел в «Нью-Йоркере»), проверяю французский перевод (который сделала секретарша Жида) «Себастьяна Найта» и исправляю для своего (надвигающегося) курса негодный перевод «Госпожи Бовари», вышедший по-английски в издательстве Рейнхарта.
С любовью
В.
Уэллфлит, Масс.
8 сентября 1950
Дорогой Володя,
жаль, что вы до нас так и не добрались. Теперь, боюсь, уже нет надежды, что вам удастся выбраться.