-- А ты говоришь, он больше Сергея знает, вишь, он куда гнет, для него собственность священна и неприкосновенна, он за нее зоб прорвет, что мое, то мое! А мы -- пролетарии с братом Сергеем, мы говорим наоборот: что твое, то мое, мы народ не жадный, по-нашему все должно быть общее, как и в Писании сказано.
-- А ты вперед наживи, сколько у Новикова, -- сказал поучительно Данила, -- а тогда и пускай общее будет, а то наживать-то вас нет, а делить готовое много!
-- В самом деле, Александр Сергеевич, ну а вдруг тебе какая-нибудь тетушка дом по наследству откажет, -- сказал
305
Тихомиров. -- Или деньжонок две-три тысячи, ужели ты от них откажешься?
-- Вы все на личности играете, а я общий принцип защищаю, что все должно быть общее, -- вывертывался он, -- потому собственностью во всем мире и рабство и эксплуатация поддерживались, поэтому наша партия и хочет облегчить человечество от собственности, чтобы человек человека не эксплуатировал и не угнетал...
-- А, а! А прямо-то не ответил, -- сказал Данила, -- от двух тысяч-то тетушкиных побоялся отказаться, чужого пожалел, а как же ты хочешь, чтобы он тебе свою корову отдал? Все вы такие социал-демократы: что твое, то мое, а что мое -- тоже мое! Знаю я вас!
Я сказал, что, по-моему, чтобы меньше было в жизни греха и неравенства из-за имущества, надо не отнимать чужую собственность для тех, кто не хочет иметь на черный день копейку, а надо сделать так, чтобы она была у всех поровну, чтобы у всякого человека была полная возможность заниматься своим делом и ремеслом, кто не хочет работать у хозяина.
-- А ты говоришь, Данила, вот попробуй из него пролетария сделать, он упорно за свое хозяйство и за своих коров держится! Нет, борода, довольно, мы вас согнем в три погибели, а в батраков на государство переделаем, всех в фабричном котле переварим!..
-- Да что толку-то, -- перебил Тихомиров, -- ну какая радость батраком бывать, ведь вы это только со злости так говорите, я вот плохой хозяин и усадьбы себе сам не огораживал, сада не садил, а и то, как приедешь в свой хуторок, и дерева-то тебе кланяются, и листок вечерами тебе что-то в уши нашептывает, и воздух другой, дышишь не надышишься, а тут вот и в сад Кремлевский хожу, и на кладбище, а все не то, все нет тебе такой радости.
-- И коровка своя-то милей, -- подсказал Данила, -- я вот как прихожу со смены, так и иду прямо в сарайчик, где у меня корова и птица, зачну курям хлеб крошить, а корова у меня его языком и слизнет -- язык-то у ней такой корявый, длинный, она им ко мне в карманы за хлебом залезает...
-- Ах вы черти, ах вы дьяволы, -- ругался Фролов, -- вас одному-то и не переспорить! Ты свое, а они свое! Так и вывертываются, как ужи. У одного хуторок в 26 десятин, у другого тюрьма непочатая! А ты мне скажи: на всех-то таких хуторков хватит земли нарезать, или тюрем хватит, чтобы всех тюремщиками сделать?
306
-- Вот он какой социалист, -- возразил Данила, -- даже тюремщикам позавидовал, точно и впрямь какая радость ночами одному на коридоре сидеть, одна скука тебя заест. Вы-то в камере, как господа, на койках лежите, а я, как собака, ваш сон оберегаю и ночами не сплю. Выходит, не вы в тюрьме-то сидите, а я в одиночке нахожусь. Я бы с удовольствием на ночь пошел на твою койку, а тебя бы на коридор выпустил.
Мы долго смеялись. Тихомиров сказал:
-- Насчет тюрем -- пропади они пропадом -- я ничего не скажу, а насчет земли статистику изучал, еще по 1--2 десятины на живую душу хватит, а если присоединить не освоенную, то и по 3 наберем. В чем же дело? Я тоже не завистлив: не хватит по 26 десятин -- по 5, по 8 хватит на семью. А потом не все же захотят в земле ковыряться, и ремеслом разным и службой многие жить будут.
-- Ишь ты, на уступки пошел, -- язвительно сказал Фролов, -- вот как мы вам бок-то наполыхали в 1905 году, теперь на уступки согласны. Только нам теперь от вас никаких уступок не надо. Просто-напросто ко всем чертям погоним, а кто чуть что возражать будет, тому чик-чик и веревку на шею!
-- Ну ладно, -- сказал он подумавши, -- с землей туда-сюда, поделить можно, а торговлю купцам оставим, а производство капиталистам, чтобы они из пролетариев кровь пили? He бывать этому, всех к черту на кулички разгоним, все отберем и национализируем, и взятки брать не с кого будет! И тюрьмы на фабрики переделаем, чтобы ни одного арестанта и тюремщика не было!
-- Чувствую, чувствую, под кого подбираешься, -- заворчал сердито Данила, -- запирая камеру.
-- С Фроловым о чем ни говори, -- сказал он в волчок, -- а уж до тюремных надзирателей он дойдет, завидки ему взяли, знать, сам на мое место метит!
-- К черту, Данила, -- подскочил он к двери, -- и начальника, и помощников, и всех надзирателей! Довольно вам паразитами быть и чужим хлебом свиней с коровами кормить! Мы людишек не станем в тюрьме содержать, мы по-другому будем, всех на работу поставим, довольно вшей кормить тюремных!
ГЛАВА 66. ПРЕТЕНЗИИ ФРОЛОВА
В месяц раз камеры обходил начальник тюрьмы и вежливо и бесстрастно спрашивал:
-- Не имеете ли претензий и жалоб?
307
В один из таких обходов Фролов с серьезной важностью заявил:
-- Суп жидковат, начальник, и кашки только по ложке дают, а то бы жить можно было!
Начальник смутился и не сразу ответил:
-- Тут я поделать ничего не могу, столько полагается по расписанию, заявляйте инспектору!
По его уходе мы долго смеялись, Фролов прыгал и кривлялся от радости и уверял нас, что на завтра и суп и баланда будут гуще. Не будет крупица за крупицей бегать с дубиной.
Сопровождая начальника, Данила слышал претензию Фролова и, по его уходе с коридора, опять подошел к нашему волчку и сказал:
-- Ишь ты, чего захотел, чтобы вас кашей досыта кормили да мяса по фунту давали, этак и из тюрьмы никого не выгонишь, и без того отбою нет, от войны спасаются и в тюрьму лезут.
-- А как он испугался-то, Данила, он подумал, что я его про коров и свиней спрашиваю, он не дурак и сразу сообразил, чем это пахнет. Вот потеха-то!
-- Ты доведешь всех до ручки, -- ворчал Данила, -- из-за твоих претензий и мне-то придется корову продавать.
-- К черту всякую собственность, Данила, коровы тоже должны быть общие, -- выкрикивал он, -- я, знаешь, и другой раз что заявлю начальнику? Во-первых, скажу, что из тюремного сада очень дорого продают арестантам яблоки, во-вторых -- почему у всех причандалов на кухне толстые рожи? А в третьих -- нельзя ли на кухонные отбросы и остатки свинарник тюремный устроить, а то, мол, добра там всякого много пропадает, а заключенным хоть по праздникам щи свиные будут. Я ему такого арапа заправлю, что он ночей спать не будет со своими свиньями...
-- Дались тебе эти свиньи, -- сказал недовольно Данила, -- точно ты в тюрьму-то навек пришел.
-- А что ж нам, Данила, в своем отечестве да стесняться! Мы еще посидим и свиней тюремных дождемся, куда нам торопиться, хлебушка дают, баландой кормят до поту! Черт бы побрал эту Америку, Данила. Ну что ей было нужно в Европе, зачем в войну вступила? Ведь она нам всю обедню испортила! Чего доброго, побьют немца, и революцию тогда не сделаешь в победоносном государстве!
-- У голодной куме -- одно на уме: чужую собственность отнимать и революцию делать, -- съязвил Данила, -- все люди как люди живут, работают, приобретают, а эти недоучки -- демократы то и знают, что губами щелкают:
308
тот хуторок имеет, тот двух коров завел, у них не спросился, тот свинью вырастил... А сами что заработают, то и пропьют...
-- Мы -- во! мы сила! -- разводил Фролов руками, -- мы будущие хозяева земли русской, Данила Никитич, нам вперед столковаться надо: как вот с этими людишками управляться, -- указывал он на меня. -- Нам Маркс дал теорию, плант, а как его превратить в натуру -- мы и сами не знаем, а чтобы не просчитаться, мы и должны будем забрать все в свои руки: хуторки с фабриками, и свиней с коровами. Мы все это зажмем в свой кулачок, Данила, и будем давать всем по крохотке. А что! корова твоя -- молоко наше. А Тихомирову скажем: твой хуторок и земелька, а наш хлебушек, ладно! А "этих", мы, Данила, и спрашивать не станем, -- ткал он в меня пальцем, -- наложим, обложим, насядем, ён и повезет, ён богатырь, Микула... Селянинович, ён все свезет и заплатит. Ён и татар кормил, и царя с помещиками, и попов, и купцов, ён и нас покормит, ведь так, Данила, правильно я говорю? О, эта рать мужицкая, эта рать сиволапая, она все повывезет, только умей ее обратать да верхом забраться!