Понимая, что учителей ждет огромное разочарование, она покачала головой:
— Все, что нам удалось выяснить, мы вам немедленно сообщим. Николай Иванович, пожалуйста...
Николай Иванович встал, снял пенсне и, осторожно им жестикулируя, сказал извиняющимся голосом:
— Не только в городе, но, похоже, что на значительных территориях Поволжья, Урала, возможно, и Сибири вместо большевиков к власти пришли эсеры. Их поддерживают крупные военные силы: бывшие военнопленные, в основном чехословаки, сумевшие сохранить оружие, ну и русское офицерство. И все те, кого Советская власть основательно обидела. Эти силы вступили в войну с большевиками. Мы, конечно, ни в коей мере в политические, тем более в военные события вмешиваться не можем. Но эти события касаются нас непосредственно и достаточно остро. Путь назад, откуда приехали мы, закрыт. Об этом при существующей обстановке не следует и заикаться. Путь вперед, куда мы направлялись, закрыт тоже: там идут бои... Похоже на то, что ближайшие месяцы, пока положение как-то не прояснится, нам предстоит провести в этой казарме...
Посыпались не только недоуменные вопросы, но и протесты. День, другой тут еще можно было перебиться, но месяцы? Это ни у кого в голове не укладывалось... Густой и властный голос Олимпиады Самсоновны на время привлек общее внимание.
— Мы еще будем, конечно, встречаться с представителями местной власти, — сказала она, — но пока нам отказано во всем. Предложено рассчитывать только на частную благотворительность. Эти месяцы будут очень тяжелыми...
Опять посыпались протесты. Особенно яростно жестикулировал Валерий Митрофанович, ссорясь с соседями.
— Вы хотите что-то сказать? — позвала его Олимпиада Самсоновна. — Пожалуйста.
— Господа, о чем мы толкуем? Опомнитесь, — быстро заговорил Валерий Митрофанович, улыбаясь и буравя глазками всех, особенно Олимпиаду Самсоновну и Николая Ивановича. — Ведь нам удивительно повезло! Спасибо нашим братьям-славянам, — он действительно поклонился едва не до земли, — выручили, помогли дорогие чехи! И мы и дети отныне можем забыть весь этот красный ужас, большевистскую мерзость, безобразия и унижения... Признаюсь, господа, каюсь, дошел в большевистском Питере до того, что я, интеллигентный человек, чиновник, имеющий Анну III степени, кланялся какой-то низкой твари, буфетчице, чтобы достать кусок селедки и пару вареных картофелин! Ночью проснусь и не сплю от стыда, от гнусного унижения. Вы понимаете, господа, дело не только в голоде. Большевики — это нравственное растление, крушение всех устоев. Нас спасают не только от физического голода, но и от голода духовного! Возвращают нам наши идеалы, нашу веру! Теперь мы можем быть спокойны за судьбу порученных нам учеников. Они спасены! И первый наш долг — выразить глубокую благодарность за наше спасение! От нас и, конечно, от всех детей...
— Позвольте, — Олимпиада Самсоновна до того была поражена, что не успела рассердиться, — что вы говорите? Как могут дети благодарить за освобождение? Ведь их родители — там... Нет уж, я прошу вас, политику оставим, давайте о деле... Прежде всего о продовольствии. Своих запасов, даже если мы еще урежем пайки, нам хватит не более чем на двадцать два дня... Цены здесь невероятно растут. Имеющихся денег хватит, чтобы закупить продуктов еще на шестнадцать дней. И это все. Мы можем кое-как перебиться не месяцы, а лишь один месяц, ничего не расходуя ни на одежду, ни на школьные принадлежности...
Сердитые голоса стали еще слышнее. Кто-то припомнил и выступление Валерия Митрофановича. Особенно понравились его слова о необходимости поклониться белым и чехам вовсе не потому, что ужасно хочется уцелеть и есть горячее жареное мясо с белым хлебом, а из высоких нравственных побуждений. В интересах учеников, которым совершенно необходимы твердые моральные устои, святые идеалы, а не ужасная большевистская распущенность...
— В такой обстановке ничего не остается, как поклониться новым властям! — заговорили соратники Валерия Митрофановича. — Тем более что они не какие-нибудь насильники, а демократы, выступают за Учредительное собрание! Надо составить приветственный адрес, выразить наше восхищение, преданность, тогда и к нашим нуждам будут внимательны. В конце концов, это же ради детей!
Порешили на том, что завтра новая делегация, в которую непременно войдет Валерий Митрофанович, направится к городским властям, чтобы добиться отправки в Миасс, а если это невозможно, то получить здесь все необходимое.