«Не иначе как контуженый!» — решил сторож и побрел домой.
А когда оглянулся, то увидел, что офицер вынул маленькую книжечку, что-то записал, потом вырвал листок и, разорвав его, пустил клочки по ветру.
«Чудное дело!..» — покачал головой сторож и, кряхтя, снова двинулся в путь.
Не успел он пройти боковую аллею, как к нему подошел господин, не поймешь, то ли барин, то ли вовсе мужик. Одежда господская, а обличье простое. И руки грязные.
Господин подошел к сторожу и остановился.
— Ну как, старичок? Кончил дежурство — и на боковую?
Он протянул сторожу свою сигарочницу, и старик, хотя никогда еще в своей жизни не курил сигар, взял одну и, не решаясь закурить, сунул в карман.
— Погода хороша, ах, хороша погодка! — незнакомец посмотрел на небо, потом по сторонам. — Я так полагаю, что вскорости начнет и публика собираться?
— Куда это? — спросил не очень любезно сторож.
— А в ресторацию.
— Вона!.. — Сторож почти с негодованием посмотрел на этого приезжего, не знакомого с пятигорскими порядками. — Ресторацию только через три часа откроют!
— Скажи пожалуйста!.. — с удивлением протянул незнакомец, поглядывая по сторонам. — А я вижу, офицерик какой-то сидит дожидается. Ну, думаю, значит, сейчас откроют.
— Это вы про кого? Вон про того, что на площадке-то?
— А разве есть и другие?
— Зачем другие, кому тут понравится в этаку рань? А тот офицер тут бесперечь на самой заре сидит.
— Что ж тут делать можно на заре? Не понимаю!.. Может быть, у него здесь свидание? А?
Незнакомец усмехнулся одним углом рта.
— Нет, не видал, — сторож покачал головой. — Так себе, сидит как дурачок, что-то записывает. Запишет — и сейчас в клочья и по ветру пустит. А сам новый листок пачкает. Контуженый он, или еще чего…
Он повернулся, чтобы уйти, но незнакомец дернул его за рукав старого кафтана и, сунув ему в руку монету, сказал, кивнув в сторону площадки:
— Они, эти контуженые, тоже разные бывают. Ты, старичок, поглядывай, а я тебя еще навещу. — И, заложив руку с тростью за спину, пошел к площадке.
И старик с удивлением увидел, что господин, раздвигая кусты, окружавшие площадку, что-то искал на земле! Наконец он нашел зацепившийся за ветку совсем маленький и ни на что не пригодный клочок бумаги и поднес этот клочок к глазам.
Тут уж сторож не выдержал. Он сердито плюнул и, проворчав что-то, пошел спать.
А господин дошел, оглядываясь, до середины боковой аллеи и остановился перед скамейкой, на которой, вытянув ноги, спал, похрапывая, по-видимому, приезжий, одетый в новый костюм, с ярким галстуком на шее. Руки его, протянутые вдоль тела, были не только грязны, но и расцарапаны.
Подойдя к нему, первый господин громко кашлянул и высморкался. Но так как спящий этого не услыхал, он нагнулся к самому его уху и громко произнес:
— Р-разрешите прикурить!
Приезжий открыл глаза и вскочил на ноги, еще ничего не понимая.
— Ишь, развалился по самой середке аллеи, как черт его знает что! — сказал первый.
— Виноват. Под самое утро сон одолел-с.
— А ты держись в исправности. Тут публика скоро начнет собираться.
Он закурил и присел на скамейку.
— Рассказывай все по порядку.
— Приехал вчерась, аккурат в самый дождик.
— Один?
— С денщиком, да сродственник его с ним, Столыпин, офицер.
— Где остановились?
— Перво-наперво у Найтаки, а после домик сняли наверху, возле верзилинского саду, изволите знать.
— Это где Мартынов с Глебовым квартируют?
— Вот, вот, как есть напротив. Забор там… — Он с опаской посмотрел на свои брюки. — Черт его знает… с гвоздями поверху!..
— Так, все понятно, На заборе сидел?
— Снизу ничего не видать было.
— Ты через людей старайся, через денщика его что-нибудь насчет друзей да насчет писания узнать. Понял?
— Никак невозможно-с через денщика. Он своему барину, извините за выражение, хуже собаки предан. Так в глаза и смотрит.
— Ты красненькую покажи.
— Не поможет, ваше благородие, это нечего и в мечтах держать. Как бы еще в морду не дал.
— Ну, ты ладно, ты полегче. На вот тебе за дежурство. Да узнавай лучше, нечего даром хлеб есть. Господин полковник нонче спрашивать будут.
— Что вы, ваше благородие, разве я не стараюсь!
— Там поглядим. Николай Егорыч приказали через неделю дать сведения. А ждать будет нас не в ресторации, а у генеральши, там удобнее. Понятно?