– И тем не менее, она в конце концов убедила его бросить работу на рекламщиков?
– Твоя бабушка очень любила дочь и скучала, когда Элен была в отъезде. Миссис Темплтон была рада обеспечивать вас всех, только бы вы жили с ней. Одним словом, Дэвид пошел на поводу у твоей матери, как обычно. Но мне кажется, что здесь-то и кроется причина всех проблем…
– Да, я знаю.
– Знаешь? Откуда? Ты ведь была совсем маленькой.
Я вынула из сумки три ее письма.
– Разбирая семейный архив, я нашла вот это.
Джейн Фрирз с интересом перечитывала письма, написанные ею четырнадцать лет назад. А я вспомнила их энергичность, напористость и недоумевала, как их могла написать эта сидящая напротив меня понурая женщина. Закончив чтение, она вложила последнее письмо в конверт и прижала все три обеими руками к груди с такой силой, что я испугалась, уж не собирается ли она их порвать.
– Не надо! – воскликнула я, протянув руку. Она неохотно вернула мне письма.
– Бетани, ты вообще… что-нибудь помнишь о том лете?
– Да, немного, но вы бы мне очень помогли, объяснив кое-что.
– Попытаюсь, но… Даже не знаю, с чего начать. Лучше ты задавай мне вопросы.
– Ну, мама плохо себя чувствовала, это очевидно. Я помню что-то насчет высокого давления…
– Да, а еще у нее был токсикоз. Элен сильно тошнило, она часто раздражалась, у нее постоянно болела голова, пухли ноги и руки. Ей даже пришлось снять обручальное кольцо. Мне кажется, она его так больше и не надела. Не знаю, что с ним случилось…
– Ее состояние – это серьезно?
– Все может случиться, без надлежащего ухода и лечения токсикоз – опасная штука. А она еще ухудшила свое состояние, не выполняя предписаний.
– Не отдыхала, например?
– Был период, когда врач пригрозил положить Элен в клинику для сохранения беременности. Она пообещала, что будет отдыхать дома, и врач успокоился. – Миссис Фрирз печально покачала головой.
– Но она не могла отдыхать и вообще вести себя разумно, поскольку внушила себе, что отец завел роман? – подсказала я.
– Я не могла в это поверить. Кто угодно, только не Дэвид! Они ведь так любили друг друга. Я ей так и писала, уговаривала, успокаивала… Впрочем, ты читала мои письма. Уговоры на нее не действовали, она бродила повсюду, если его не оказывалось в доме и он не плясал под ее дудку.
– Плясал под ее дудку?
Миссис Фрирз покраснела.
– Бетани, я очень любила твою мать, но надо признать: порой она бывала чересчур уж требовательной. До того лета твой отец вел себя, как святой, а в те дни… Думаю, ему просто хотелось сбежать ненадолго, передохнуть немного, так сказать.
– Однако потом вы решили, что у мамы были основания для подозрений?
Она долго молчала, оценивающе глядя на меня, затем сказала:
– Бетани, мне очень жаль, но… Да, я ей поверила. И твоя бабушка тоже.
– Почему? Потому что мама увидела его с… с кем-то? Вы же сами напоминали ей, что у нее ухудшилось зрение…
– Но не настолько, чтобы не узнать собственного мужа, увидев его…
– Знаю, на монастырских развалинах с какой-то женщиной.
– Они обнимались, во всяком случае ей так показалось.
– Она ведь могла ошибиться, разве не так?
– Бетани, но ведь и ты их видела.
ГЛАВА 17
Слова миссис Фрирз так потрясли меня, что я почти ждала нового всплеска воспоминаний. Но нет, никаких голосов, никаких видений. Джейн с беспокойством смотрела на меня.
– Не лучше ли оставить прошлое в покое, Бетани? – спросила она. – Должна быть основательная причина, чтобы ты вот так все забыла.
– Поймите, мне позволили вырасти так, будто первых семи лет вовсе не было в моей жизни. Я хочу вернуть эти годы. И хорошие воспоминания, и плохие. А главное – хочу вернуть маму.
– Конечно, дорогая. – Джейн вздохнула. – Я не могу тебе в этом отказать, даже если мне придется причинить тебе боль.
– Значит, в тот день я видела моего отца и… и…
– Нет, в тот день ты их не видела. Несколькими днями позже. Я не знаю, где это случилось. Твоя мама позвонила и рассказала мне. То был наш последний разговор…
– И что она сказала?
– Странно, но Элен показалась мне тогда вполне спокойной. Она заявила: теперь ты должна будешь мне поверить, Джейн. И рассказала, что отдыхала, когда твоя кузина вернулась без тебя. Сара отказалась сказать, где ты, но у нее был такой вид, будто она что-то скрывает, будто знает, чего не должна знать. Это подлинные слова твоей мамы.
«Бетани, подожди, я должен с тобой поговорить!» – Голос моего отца. И мой: «Нет, нет, уходи, я не хочу тебя слушать!»
Я взглянула на Джейн. Она продолжала свой рассказ.
– Сара вошла в дом через террасу, поэтому Элен бросилась искать тебя в саду. Она услышала, как ты плачешь в летнем домике. А потом и голос твоего отца. Он уговаривал тебя, пытался успокоить…
«Не плачь, Бетани, пожалуйста, не плачь!»
«Но я видела, видела, ты ее целовал! Сара тоже видела и сказала: значит, ты нас больше не любишь!»
«Нет, она ошибается. Я люблю тебя, Бе-тани… И твою маму…»
«Ты не можешь любить маму и целовать кого-то еще. Так Сара говорит. Она сказала, ты нас бросишь…»
«Забудь, что говорила Сара. Я никогда вас не брошу!»
«Тогда почему?.. Почему?.. Почему?!» Мое горло сжалось при воспоминаниях о своих детских рыданиях. Но на этот раз я лишь слышала голоса. Никаких картинок. Наверное, подсознательно оберегала себя от страданий. Голоса замолкли…
Я посмотрела на Джейн Фрирз. Она, конечно, не заметила, что со мной происходит нечто необычное.
– И что тогда сделала мама? – спросила я ее.
– Когда Элен услышала достаточно, она вернулась в дом. Ей не хотелось устраивать сцену супружеских объяснений у тебя на глазах… Она сказала, что ей было стыдно.
– Стыдно? Почему?
– Она ведь до этого момента полагала, будто твой отец вовлек тебя в свои дела. Заставлял шпионить за ней, докладывать ему… – Мне не удалось скрыть своей обиды, и Джейн заметила это. – Пойми, Бетани, она плохо себя чувствовала, не могла рассуждать здраво. Ты ведь должна обижаться!
– Какие уж теперь обиды…
– В общем, поняв, что ошибалась, она не хотела втягивать тебя в эту историю.
– Мама рассказала бабушке об услышанном?
– Не знаю точно, но не думаю. Иначе Франсис ни на минуту не оставила бы ее одну.
Впрочем, я уже достаточно знала свою мать, чтобы понять: она ничего не сказала бабушке. Она догадывалась, что бабушка бы немедленно отправила ее в роддом и сама разобралась с отцом.
– Значит, потом она снова пошла искать отца?
– Наверное, так и было.
– И нашла? Нашла его с той?..
– Не знаю. Никто не знает. Знал твой отец. И, возможно, ты, Бетани.
– Но что же все-таки случилось?
– Когда Франсис вернулась от приятельницы, дома не было никого, абсолютно никого. А потом появился Дэвид с тобой на руках. Это было ужасно! Ты насквозь промокла, будто побывала в воде. Он сказал, что Элен упала в море… ее так и не нашли…
– Но искали?
– Конечно! Вызвали спасателей, те искали, пока была надежда, что она еще жива. И даже позже. Но тела так и не нашли.
– Откуда вы все это знаете? Вы ездили в Ситонклифф?
– Нет, я позвонила в тот вечер, чтобы узнать, как Элен себя чувствует. Твоя бабушка сходила с ума от беспокойства, но еще надеялась, что ее найдут.
– Она сказала что-нибудь об отце? Обо мне?
– Тогда нет. Она знала, как я любила твою мать, поэтому написала мне позже длинное письмо, где и рассказала многое из того, о чем я сегодня говорила.
– Она не написала, как это произошло? Почему мама упала в море?
– Нет. Думаю, она точно не знала. Она писала, что произошел несчастный случай и что никто не виноват.
Я нахмурилась. Почему бабушка сочла нужным подчеркнуть в письме Джейн Фрирз, что никто не виноват?
– А она не говорила… не писала… Мой отец действительно встречался с тетей Дирдре?