– И что Грег на это ответил? – умудрилась я спросить.
– Он сразу не ответил, и тогда леди задала еще один вопрос: «Чего ты боишься?» Грег сказал, что ничего не боится, просто считает, что тебе лучше ничего не знать еще какое-то время. Тогда Сара спросила: мол, не держишь ли ты язык за зубами из-за своей драгоценной телевизионной передачи. Он попытался перебить ее, но она заявила: «Меня тоже устраивает, что Бетани ничего не знает». Потом… Я попытаюсь точно вспомнить ее слова… Да, она сказала: «В данный момент я не собираюсь ничего рассказывать Бетани. Но если она начнет задавать вопросы, то, может, и скажу».
Мэнди сделала паузу и взглянула на меня, ожидая реакции. Я старалась оставаться спокойной хотя бы внешне.
– О чем они еще говорили?
– Да почти ни о чем. Помнится, Грег попросил Сару предупредить его о своем решении рассказать тебе о случившемся. Она обещала подумать.
– А он не сказал… В смысле, не сказал, как она может с ним связаться?
– Да. Она что-то в этом роде спросила, а он ответил, что все еще живет в «Гавани». Это одна из новых гостиниц, рядом с богатым кварталом. Еще Сара сказала: «Смешно, что ты именно там остановился. Ладно, это судьба». Тут я ничего не поняла. Вскоре они ушли, – заключила Мэнди. – Но не вместе. – Она внимательно посмотрела на меня. – Ты расстроилась? Сидишь, уставившись в пространство…
– Соображаю, что все это может значить.
– Мне кажется, сообразить нетрудно, Бетани. Ты можешь считать, что у меня грязный умишко, но, по-моему, можно сделать лишь один вывод.
– Какой?
– Да будет тебе! Это же очевидно: Грег – отец ребенка Сары.
– Не будь смешной! Ты даже точно не знаешь, беременна ли она.
– Но тогда о чем шла речь? О чем, по их мнению, ты не должна знать?
– Понятия не имею.
Неожиданно я вспомнила статью в журнале, где речь шла о работе Грега в Испании. Сара с матерью жила в этой стране. Что если она – один из тех «людей с ро дины», с которыми он подружился? А потом дружба взяла да и переросла в нечто большее? Поэтому Грег и последовал за Сарой, когда она вернулась в Ситонклифф. Или она приехала, узнав, что он собирается снимать здесь передачу? Если Мэнди права и Сара ждет ребенка от Грега…
Тут я перестала играть в угадайку. Конечно, все получалось весьма логично, но сердце отказывалось верить, что я могла так ошибиться в Греге.
– Мэнди, можно мне еще чашку кофе?
– Конечно. Опять капуччино?
– Нет, черный без сахара и покрепче.
Пока она ходила за кофе, я постаралась взять себя в руки. Не хотела, чтобы Мэнди догадалась, как потряс меня ее рассказ. Я солгала в самом начале нашего разговора, и теперь уже не могла признаться, что, мне кажется, влюбилась в Грега Рэндалла.
ГЛАВА 19
Из «Гондолы» я направилась в церковь Святого Павла, чтобы найти мемориальную доску моей матери. Надо было поторапливаться, чтобы успеть в храм до начала дневной службы. Расписание церковных служб мне сообщила миссис Брэдфилд, с которой я созвонилась перед выходом из Дюн-Хауса.
Поднявшись по каменным ступеням, я открыла тяжелую дверь. В церкви было тепло, пахло полированным деревом и цветами. Худенькая женщина в бесформенной кофте ходила по рядам, раскладывая молитвенники. Еще одна женщина тихо сидела в заднем ряду, опустив голову на сложенные руки, по-видимому молилась.
К моему огорчению, дверь, когда я ее отпустила, захлопнулась с громким стуком. Обе женщины взглянули в мою сторону. Худенькая улыбнулась мне и продолжила заниматься своим делом. Второй оказалась Лаура Брэдфилд. Она встала и подошла ко мне.
– Вам не обязательно было приходить. Я вовсе не хотела вас беспокоить, миссис Брэдфилд.
– Никакого беспокойства, дорогая, – заявила она своим прокуренным голосом. – Я все равно собиралась на эту службу. Ты останешься на нее?
– Нет… не думаю.
Мы с отцом никогда не ходили в церковь. Последний раз я была в храме на его похоронах. Позаботиться обо всем я позволила Джози и служащему похоронного бюро. Убитая горем, я даже не задумалась о том, верил ли мой отец в Бога. Просто делала, что положено.
– Вы не знаете, моя мама… она посещала церковь?
– Думаю, да, иногда.
– А бабушка?
Миссис Брэдфилд улыбнулась, будто я сказала что-то смешное.
– С возрастом мы с твоей бабушкой стали все чаще ходить в церковь. Но ты не беспокойся, Бетани, твоя мама и бабушка хотели, чтобы ты сама сделала свой религиозный выбор. Пойдем, дорогая, я покажу тебе плиту.
Она оказалась совсем простой. Только слова: «С любовью в память об Элен Луизе Темплтон». И даты рождения и смерти. Ни слова о горюющих родственниках и о том, что она утонула.
– Твоя бабушка настояла, чтобы все было как можно проще. Мне кажется, она не могла вынести напоминания о том, как…
– Понимаю…
Лаура Брэдфилд сжала мои руки.
– Ты останешься здесь, Бетани?
– Думаю, да. То есть я уверена, что останусь.
– Прекрасно. Но… – Ее выразительное лицо актрисы затуманилось. – Бетани, дорогая, давай выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать, и это может навести меня на богохульные мысли. – Когда мы выходили, навстречу нам уже шли собиравшиеся к службе прихожане. – Я тебя надолго не задержу. Скажи, что ты помнишь о своей тете Дирдре?
– Не слишком много. А почему вы спрашиваете?
– Ну, мне кажется, тебе следует знать, что Дирдре всегда тешила себя вздорной идеей, будто вовсе не твой дедушка был законным наследником Дюн-Хауса. Я не слишком в курсе вашей семейной истории, но, с точки зрения твоей тетки, дом должен был достаться ее ужасному мужу Раймонду и, следовательно, Саре.
Я не стала говорить миссис Брэдфилд, что о многом из сказанного ею уже знаю. Слишком долго пришлось бы объясняться.
– Не знаю как и сказать… В общем, я им обеим не доверяю. Не хочу выглядеть мелодраматичной, но если ты согласишься, я поживу с тобой в Дюн-Хаусе, пока не завершатся все формальности.
– Вы… вы ужасно добры.
И храбры, и, возможно, весьма неосторожны, подумала я. А еще мне подумалось, что, если дело дойдет до стычки, то вряд ли мы с ней сможем противостоять Саре и Дирдре. И тому, кто им, несомненно, помогает. Поэтому я отрицательно покачала головой и обещала позвонить, если мне понадобится ее помощь.
Я ждала, что миссис Брэдфилд скажет мне еще кое-что про тетю Дирдре. Но она, если и знала о романе той с моим отцом, скорее всего, пришла к выводу, что вытаскивать это сейчас на белый свет уже не имеет смысла.
Я понятия не имела о расписании местного автобуса и о том, где он останавливается, так что мне надо было идти на конечную станцию. Не разумнее ли отправиться пешком прямо домой?
Дул холодный ветер, я торопилась пересечь рыночную площадь, но зацепилась за булыжник и тяжело упала у самого тротуара. Правую лодыжку пронзила знакомая боль. В этот момент я вспомнила мисс Гибсон, школьную учительницу физкультуры, и ее слова: «Если бы ты научилась нормально ходить, Бетани, то не падала бы постоянно и не делала из себя посмешище». Интересно, скольких педагогов их бывшие ученики ненавидят до самой смерти за подобные замечания?
– Ты в порядке, крошка? – Ко мне поспешил мускулистый юноша в выгоревших джинсах, серой рубашке и бейсболке, надетой задом наперед.
– Да, все хорошо.
– Давай-ка руку. Помогу подняться.
Он помог мне встать, и я уже начала благодарить его, как заметила его ухмылку. Я осмотрела свою одежду – вроде не рваная и вполне чистая.
– В чем дело? – поинтересовалась я.
– Извиняй за смех, но ты выбрала клевое место, чтобы грохнуться. Мой папашка здесь частенько валяется.
Я оглянулась и только тут заметила, что мы стоим у дверей винной лавки. Мой добрый самаритянин уже хохотал во весь голос. Его поразительные сине-зеленые глаза напомнили мне другие, в которые я смотрела совсем недавно.