С другой стороны, можно легко понять, почему идеология социалистических учений шире практики социалистических государств, обгоняет ее. Мыслитель или организатор народного движения, - с одной стороны, и деятель социалистического государства, - с другой, даже основываясь на единой идеологии, вынуждены решать разные задачи, работать в разных средах. Создателю или проповеднику социалистического учения важно довести свою систему до крайних логических выводов: именно в таком виде его идеи будут наиболее доходчивы и заразительны. Находясь же во главе государства, приходится думать прежде всего о том, как удержать власть. Начинают действовать силы, заставляющие отклониться от прямолинейного следования идеологическим нормам, в противном случае грозя самому существованию социалистического государства. Ведь не случайно уже многие десятилетия с такой монотонностью повторяется одно и то же явление: как только социалистическое течение приходит к власти (или хотя бы к участию во власти), его менее счастливые собратья анафемствуют его, обвиняя в предательстве социалистического идеала; с тем чтобы вскоре самим подвергнуться тем же обвинениям, если и им улыбнется успех.
Но граница, отделяющая лозунги социалистических движений от практики социалистических государств, вовсе не проходит между экономическими принципами социализма и требованиями уничтожения семьи и брака. Ведь и те положения, которые относятся к экономике, к изменению производственных отношений, в различных социалистических государствах тоже осуществляются не одинаково радикально.
Драматической попыткой полного воплощения этих принципов была эпоха "военного коммунизма" в нашей стране. Тогда была поставлена цель построить все хозяйство России на прямом обмене товаров, свести на нет рынок и роль денег, ввести всеобщую трудовую повинность, в деревне - общественную обработку земли, торговлю сельскохозяйственными продуктами заменить их конфискацией и государственным распределением. Сам термин "военный коммунизм" вводит в заблуждение, наталкивая на мысль, что здесь мы имеем меры военного времени, вызванные лишь чрезвычайным положением во время гражданской войны. Но когда эта политика проводилась, такой термин к ней и не применяли: он был введен в употребление после гражданской войны, когда от политики "военного коммунизма" отказались, признав ее временной и вынужденной.
Как раз тогда, когда гражданская война была уже фактически выиграна и разрабатывались планы управления страной в условиях мирного времени, Троцкий от имени ЦК представил IX съезду партии программу "милитаризации" хозяйства. Крестьян и рабочих предлагалось поставить в положение мобилизованных солдат, сформировать из них "трудовые части, приближающиеся к военным частям", снабдить командирами. Каждый должен был чувствовать себя "солдатом труда, который не может собою свободно распоряжаться, если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит - он будет дезертиром, которого - карают!"
В обоснование этих планов Троцкий развивает такую теорию: "Если принять за чистую монету старый буржуазный предрассудок или не старый буржуазный предрассудок, а старую буржуазную аксиому, которая стала предрассудком, о том, что принудительный труд не производителен, то это относится не только к трудармии, но и к трудовой повинности в целом, к основе нашего хозяйственного строительства, к социалистической организации вообще". Но оказывается, что "буржуазная аксиома" верна лишь в применении к феодальному и капиталистическому строю и не применима к строю социалистическому: "Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях непроизводителен".
Через год "военный коммунизм" и "милитаризация" были заменены нэпом под влиянием разрухи, голода и восстаний в деревне. Но прежние взгляды не были развенчаны, наоборот, нэп был объявлен лишь временным отступлением. И действительно, те же идеи все время сквозили и в деятельности Сталина, и в выступлениях оппозиции, с которой он боролся. Они были высказаны и в последнем произведении Сталина "Экономические проблемы социализма", где он призывает к сокращению сферы действия торговли и денежного обращения, замене их системой "продуктообмена"...
Похожую картину мы увидим, если посмотрим, как в нашей стране проявлялась другая основная черта социализма - его враждебность религии. В 1932 г. была объявлена "безбожная пятилетка", планировалось к 1936 г. закрыть последнюю церковь, а к 1937 г. - добиться того, чтобы имя Бога в нашей стране не произносилось. Несмотря на неслыханные размеры, которые приняли тогда гонения на религию, "безбожная пятилетка" не была выполнена. Ряд факторов - непредвиденная готовность верующих идти на любые муки, возникновение катакомбной православной церкви и стойкость верующих других вероисповеданий, война, бурное возрождение религиозной жизни на оккупированных немцами территориях - все это заставило Сталина отказаться от плана уничтожения религии и признать за ней право на существование. Но принципиальная враждебность по отношению к религии оставалась и нашла себе выход в гонениях хрущевской эпохи...
Попробуем с этой точки зрения рассмотреть и те принципы социализма, которые относятся к семье и браку. Примером того, как пытались воплотить в жизнь эти положения, опять могут служить первые послереволюционные годы в нашей стране (20-е годы).
Общие марксистские взгляды на развитие семьи, на которых основывалась практика тех лет, подробно изложены в работе Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Они сводятся к тому, что семья относится к числу "надстроек" над хозяйственным базисом. В частности, "моногамия возникла вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках, - притом в руках мужчины, - и из потребности передать эти богатства по наследству детям этого мужчины, а не кого-либо другого". В социалистическом обществе "частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом". Таким образом, семья лишится всех социальных функций, что с марксистской точки зрения влечет за собой ее отмирание. В "Коммунистическом манифесте" прокламируется отмирание "буржуазной семьи". Но в 20-е годы уже обходились без этой приставки. Так, в обширном сочинении "Социология брака и семьи", изданном в 1929 г., проф. С. Я. Вольфсон предвидит, что семья потеряет такие свои черты: производственную функцию (уже происходит при капитализме), совместное хозяйство (питание станет общественным), воспитание детей (будут воспитываться в государственных яслях и детских домах), уход за престарелыми, совместную жизнь родителей с детьми и супругов друг с другом. "Из семьи будет выхолощено ее социальное содержание, она отомрет..."