Он улыбается и посылает зов Вильяре -- та молчит, но беспокойства за неё нет. Латира отвечает сразу. Убедившись, что пропащий Иули жив-здоров, мудрый велит ему искать тропинку и спускаться с горы. Нав отвечает: "Если ты ещё в трактире, я могу просто вернуться, откуда ушёл." "Я убалтываю троих мудрых с Арха Голкья. Найдёшь залу, где мы сидели с Груной?" "Найду. А ты, если не трудно, закажи мне какой-нибудь еды?"
Портал во двор: энергии много, можно не экономить. Знакомый путь. Встречные охотники удивлённо пялятся, но не шарахаются: паническая реакция Даруны и Нгуны, к счастью, редкая аномалия. Ромига входит в нужную залу, приветствует собравшихся, подсаживается к столу -- пятым. Он просто ест из принесённой Груной плошки. В разговоре не участвует, но, очевидно, давит на нервы арханским мудрым: они косятся на него с опаской. Латира таки убеждает их постепенно забрать с ярмарки всех желающих, после того, как те правдиво ответят на несколько вопросов. Мудрые договариваются, торгуются, назначают сроки...
Архане ушли, Латира остался. Он смотрит на нава, который как раз отставил в сторону третью плошку из-под супа. Старик чем-то страшно доволен. Ромига облизывается и говорит:
-- У меня нет ни золота, ни меди, ни железа, чтобы заплатить за обед. Но я понял, что мудрых здесь кормят задаром, а я сделал работу кого-то из мудрых. Голкья охотно берёт с меня моим стихийным началом. У вас, что, больше не с кого?
Нав завёл разговор, на который ему отчаянно не хватает слов, однако давно пора разъяснить некоторые вопросы: именно словами, вслух. Беседовать приятнее с Вильярой, однако старик знает больше.
-- Да, Иули. Тот, кто хотел стать Голкирой, нарушил равновесие. Обычно мы не обращаемся к старшим, изначальным стихиям. Мудрые давным-давно условились не тревожить свет и тени, время и пространство.
Нав поспешил уточнить:
-- Давно -- по твоему счёту?
-- Даже по счёту старейших. Каждого мудрого учат песням изначальных стихий, эти песни не должны быть утрачены. Но всех нас выучили именно знать их, а не петь, и мы так же наставляли учеников. Теперь, когда возникла нужда, одни мудрые забыли, другие разучились, третьи боятся, и многие ошибаются. Рунира был силён и опытен, однако погиб сам и едва не навлёк бедствие на половину Нари Голкья. Ты исправил его ошибку. По делам, ты уже обрёл право говорить в Совете Мудрых и прочие наши права. Но ты не рождён на Голкья, не проходил посвящение, значит, будут желающие оспорить. Много желающих!
-- Кто-то может испугаться, что я сожру мясо из его похлёбки? Будто мне это надо!
Латира покачал головой:
-- Ты -- воин и совершенный убийца. Ты показал себя сильным, и никто не ведает границ твоей силы. При том, твой дар и большая часть твоей ворожбы исходит от одной-единственной изначальной стихии. У нас не жалуют однобоких колдунов даже среди самоучек, а учеников мудрых сурово принуждают блюсти равновесие. Братьям и сёстрам по служению трудно будет принять тебя, тёмный.
Старик поясняет ситуацию спокойно и обстоятельно. Ромига чувствует его доброжелательный настрой, но для полной уверенности в текущем раскладе всё-таки ставит вопрос ребром:
-- Им? А тебе, Латира? Ты тоже видишь во мне ходячее бедствие?
-- Я вижу разумного, который мечтает поскорее убраться с Голкья к себе домой. С другой стороны, я вижу целителя и лекарство для моего подраненного мира. Я на твоей стороне, Иули. Ты помогаешь нам, я помогу тебе.
-- Скажи, а тот, кого ты звал Иули до меня, он не нарушал равновесие?
Латира задумчиво щурится:
-- Он, как и ты, равновесие восстанавливал. Сказки про чёрных оборотней -- просто сказки, но мой Иули иногда подкреплял их делами. Раз-другой за поколение охотников, не чаще. Большую часть времени он жил очень тихо и незаметно, подобно отшельникам из старейших. В отличие от тебя, он вовсе не спешил домой. Говорил, раз его жилая пещера и Камень на Голкья, значит, здесь теперь его дом. Рассказывать о своём прошлом он отказывался, я со временем перестал задавать вопросы. По обмолвкам мне порою казалось, что он -- изгнанный, вне закона, или же полный сирота. Долгие годы Иули что-то искал по ту сторону звёзд, но совершенно точно не дорогу домой. Не знаю, нашёл или просто сгинул.
-- Он не сказал своему другу, что ищет?
-- Я был ему не таким близким другом, как мне бы хотелось. Я был молод и не понимал, насколько свысока он на меня смотрит. Тогда его высокомерие будило азарт, любопытство и желание прыгнуть выше головы. Теперь, наблюдая тебя, я понимаю, насколько тот тёмный был стар. Тело его осталось быстрым и гибким, лицо -- гладким, как у тебя. Но вы же стареете очень медленно, да?
Ромига кивнул и невольно поёжился: загадка нава-одиночки с самого начала тревожила его воображение, но проще было предположить, что это Вельга, друг Анги. Вельга исчез давно, до рождения Ромиги, и всё же не слишком давно. А что, если неведомый нав бродяжит по мирам со времён Империи Навь? Или Первого князя? Или, шутка Спящего, он помнит ещё таинственную, легендарную прародину всех навов? Жаль, если о нём правильнее сказать: бродил и помнил. Но даже если так, он мог оставить записи в том месте, которое считал своим домом...
-- Мудрый Латира, ты покажешь мне его жилище?
-- Покажу. Сразу, как только мы допоём великие песни. Нельмара говорит, нам нужно потрудиться ещё дней пять.
Трактирщик лично забрал пустую плошку, спросил, не хочет ли гость ещё добавки? Ромига поблагодарил и отказался. Груна ответил лёгким поклоном и сказал, что друг мудрого Латиры всегда может рассчитывать на гостеприимство. Мудрый уточнил: оплачено услугами, далеко вперёд. Груна тут же выдал цветистую благодарственную речь, из которой следовало, что Латиру и всех, кого он рекомендует, здесь кормят щедро и даром, доколе стоит трактир. На том и раскланялись.
Время перевалило за полдень, сытый нав высказал желание вздремнуть в безопасном месте, и старик повёл его к себе домой. Там они нашли сонную, мирно посапывающую Мули. Вильяры не было. Ромига по-прежнему не чувствовал беспокойства за мудрую и, спросив хозяина жилища, где ему лечь, зарылся в шкуры. Хорошо, тепло: Мули с одной стороны, Латира -- с другой. Предрассудками, насчёт отдыха внесколькиром на одной лежанке, охотники не страдали.
Стремительным вихрем, искрящейся на солнце снежной пылью мудрая клана Вилья взлетела на Ярмарочную гору. Она проспала и спешила, потому обернулась двуногой лишь в паре перестрелов от Камня. Оставшееся расстояние почтительно прошагала пешком -- и возле самого менгира заметила на снегу знакомые узкие следы. Нимрин был здесь, он ходил в круг и пел: чуть-чуть разминулись! А древний Камень, вместо того, чтобы привычно морозить ладони, отозвался теплом. И легко, без малейших приключений дойдя до середины круга, ошеломлённая Вильяра насчитала вокруг себя сорок ровно стоящих каменных столпов. Возможно ли исцелить Зачарованные Камни, некогда покалеченные неудачным заклятьем? Старые сказки уверяли, что можно и нужно. Наставник учил, что нельзя и незачем. Кузнецов найдёныш просто взял и сделал. Или у него само получилось? Стихии слепы и неразумны, однако стремятся к равновесию: дым -- вверх, камень -- вниз, зелень -- к солнцу, вода -- в ложбину. Наритьяра Средний призывал свет: не в срок и не в меру. Тут же из ниоткуда, из-за звёзд, явилась тень. Теперь Голкья прикладывает тёмного к своим ранам, будто целительную примочку. Участь мудрого, которою чужак Ромига вовсе не выбирал. Знахаркина дочь тоже не выбирала: её выбрали, но она хотя бы ответила "да" на вопрос, согласна ли пройти ритуал посвящения...
Путь Вильяры с Ярмарочной горы лежит дальше: спасибо Латире, что научил её переходить из круга в круг. Прежде великой песни, мудрая прислушивается к голосам стихий: они уже гораздо спокойнее, чем в начале. А ведь колдунье порою казалось, что все усилия бесполезны, что "качели смерти" не остановить. Четверо мудрых погибли, сорвав свои песни. Нет, Вильяра ни за что не станет следующей! Ей хватит силы, хватит и мастерства: от своего тёмного она лучше кого бы то ни было знает, как надо...