"О мудрая Вильяра!" -- зов Наритьяры Младшего настиг её привычно не вовремя. Но Вильяра только готовилась петь, потому ответила: "О мудрый Наритьяра, я сейчас в круге и не могу говорить с тобой. Я позову тебя, как только закончу песнь... И учти! Если будешь отвлекать меня, как ты уже делал, я сочту это нападением." "Прости, сестра, ныне у меня нет никаких резонов мешать тебе в нашем общем деле. Жду." Вот же кричавкин сын! Несколько вдохов и выдохов, чтобы вернуть себе должный настрой -- и вперёд!
Первое чувство по завершении песни -- ликование: у неё снова всё получилось! Стихии стали ещё чуть спокойнее, круг стоит, и сама она цела! Наипервейшим ощущением себя, живой, телесной, накатывает усталость, но сил достаточно, чтобы вернуться в Ярмарочный круг и даже пройтись пешком с крутой Ярмарочной горы. А день -- тихий, ясный и яркий, как бывает только в начале зимы, между двух ненастий. Бухта и всё поселение -- словно на ладони. Сколько же в этом году понастроили! Кроме снежных чертогов трактира -- Ласма и Груна по праву гордятся умением возводить огромные иглу -- Вильяра насчитала полторы двадцатки больших куполов, а на маленьких просто сбилась со счёта. Вовремя она подтвердила полномочия Латиры! Но и сама она впредь станет приглядывать, что здесь творится.
А пока -- любопытно, чего хотел от неё Младшенький? "О мудрый Наритьяра, теперь я готова говорить с тобой!" -- позвала мудрая. "Да, сестра моя по служению, я рад, что ты завершила очередную песнь!" -- экий Наритьяра сегодня ласковый, с чего бы это? А он продолжает. -- "Голкья уже почти вне опасности, общими усилиями мы изживаем главное зло, сотворённое Средним. Но я хотел бы поговорить с тобой о других его делах и о нашем с тобою общем наставнике." "Хочешь, говори!" -- не слишком вежливо ответила колдунья. "Мудрая Вильяра, я прошу тебя о личной беседе, при свидетелях. Хранитель знаний Нельмара тоже желает участвовать." Вильяра изумилась и тут же высказала своё удивление: "Мудрый Нельмара -- временный глава Совета, почему он просто не призвал нас обоих к себе?" "Он хочет говорить не как глава, а как равный." "То есть, он собирается обсуждать дела, которые задели его лично?" -- припомнила Вильяра одно из правил этикета. "Именно так!" "Надеюсь, вы оба не станете возражать, если со мною на встречу придут мудрый Латира и чужак Нимрин?" "Наоборот, мы просим, чтобы ты пригласила их обоих." "Вот даже как?!" "Мудрая Вильяра, я понимаю, что ты мне не доверяешь. Я заслужил! Но свободный от клятв, я больше не враг ни тебе, ни твоему клану. В отличие от тех, кто присягал Среднему по доброй воле и мечтает продолжить его дело." "Даже так?!" -- повторила Вильяра. "Да. Давай, поговорим об этом при встрече, сестра. Хочешь, приходите в пещеру Совета, или назначь другое место по своему усмотрению." "Хорошо, я переговорю с Латирой, а после назову тебе место."
Латиру Вильяра застала на тропе сна, и он немедленно явился к ней в призрачном обличье. Выслушал пересказ разговора, задумчиво покивал, размышляя. Она не утерпела, спросила:
-- Как думаешь, старый, это может бы ловушкой?
-- Может, но вряд ли. Рыжий хитрец хочет жить и старательно ищет себе союзников. Разумных и сильных.
-- Хорошо бы, если так...
Мудрые договорились встретиться до вечерних теней в пещере Совета.
Ромига проснулся от чирканья кресала: Латира разжигал потухший очаг. Мули тоже выглянула из-под шкур, потёрла кулачками заспанные глаза.
-- Мудрый, мудрый, зачем ты меня усыпил?
-- Чтобы ты отдохнула и вернулась в равновесие духа. Ближайшие луны ты, воительница Мули, будешь у меня в послушании. Первое твоё дело: натопи снегу в большом котле, чтобы у нас тут была вода.
-- А где тётушка Вильяра? Разве она отдала меня тебе? Почему?
-- Потому что я хорошо умею воспитывать и учить таких, как ты.
-- Каких "таких", о мудрый?
-- Диких и слегка не в себе.
-- А в круг ты меня будешь с собою брать, как Великий Безымянный?
-- Нет, воительница, ты будешь ходить к Камню сама. Как положено тебе по дару и силе.
-- Разве мудрому не нужен ключ? Разве Мули совсем-совсем не нравится тебе, о мудрый Латира?
-- Если вдруг мне понадобится ключ, я позову с собой другого мудрого.
-- Мудрого -- его? -- вытаращила глаза девчонка. -- Великий тоже, но Мули не понимает...
-- Его или её, не важно. Главное, посвящённых. И запомни, воительница: мне не нужна подстилка ни в круге, ни в снегах, ни дома. Наритьяра Средний не умел иначе, ну, так он многое делал криво и умер беззаконником. Если полюбишь кого-то, и если зимой между вами всё сладится, весной я разрешу тебе выйти за него замуж. А пока смотри, как темнеет луна, и пой сама себе Песню Умиротворения.
-- А если я уже полюбила? Вот его! -- внезапно притиснулась девчонка к Ромигиному боку. -- Оборотень, оборотень, ты весной возьмёшь Мули в жёны?
Ромига резко сел на лежанке, поймал смеющийся взгляд Латиры и, не дожидаясь ответа старика, попробовал выкрутиться сам:
-- Мы разной породы, Мули. Горные звери не кроют морских, зимние -- летних. Если даже сойдутся вдруг, и не покалечат друг друга, то детёнышей у них не бывает.
-- Это правда, Мули, -- подтвердил Латира. -- Детей от Иули ты не зачнёшь, не родишь.
-- Но... Но... А если я всё равно его люблю? Хочу кувыркаться с ним на шкурах, следовать за ним повсюду, вместе охотиться и воевать?
Жёлто-зелёные глазища сверкали шальным пламенем, Ромига даже не мог различить, всерьёз она, или шутит и заигралась.
Латира недовольно поморщился:
-- Мули, а Нимрина-то ты спросила? Хочет ли он?
-- Оборотень, оборотень, ты хочешь Мули в жёны?
-- Нет, -- предельно просто, коротко и равнодушно ответил Ромига.
Отказ Мули не расстроил, только сильно озадачил:
-- А зачем ты меня не убил вместе с Великим и спасал из дома? Зачем я тебя лечила?
-- Зачем ты меня лечила, тебе лучше знать. А я тебя оставил в живых, чтобы ты жила. Не моей женой, а просто жила, понимаешь?
Мули смутилась, спрятала пламя зрачков под белыми ресницами:
-- Не понимаю. Спасал, но не для себя? Просто так, ни зачем? Разве так бывает?
Теперь уже рассмеялся прагматичный нав:
-- Мули, если хочешь, я честно назову тебе пяток своих "зачем", а ещё двадцать придумаю задним числом. Но поверь, среди моих "зачем" нет и не было "я хочу Мули в жёны". Не хотел. Не хочу.
-- Но...
-- Хватит! Мули, одевайся, бери котёл, и за снегом! -- оказалось, что Латира тоже умеет командовать.
Мули прикусила язычок, быстро оделась по-уличному и примерилась к здоровенному закопчённому котлу:
-- Этот? А как? Лаз же узкий, я видела!
Мудрый сдвинул люк с прямого колодца вниз, показал ворот, объяснил, как пользоваться. Ромига тоже, на всякий случай, заглянул в дыру в полу: ярдов пятнадцать отвесной шахты, ещё десятком ярдов ниже -- освещённый косым солнцем снег. Колодец пробили в грот с широким устьем, врезавшийся в скалу как раз под пещеркой мудрого. Вероятно, летом котёл сразу черпал воду в озерце или ручье, но сейчас водоём замёрз. Благо, снег -- тоже вода, но нужно выйти наружу, нагрести в котёл, утрамбовать, чтобы больше влезло...
Вильяра явилась с мороза бодрая и свежая. То есть, гораздо бодрее, чем утром, когда она пререкалась с арханами. Но если сравнивать с началом знакомства, осунулась она -- смотреть больно.
-- Нимрин, мы с Латирой сейчас идём к Нельмаре, хранителю знаний, и к Младшему Наритьяре. Идём в пещеру Совета Мудрых. Ты -- с нами. Мы собираемся разговаривать, но будь готов ко всяким неожиданностям. Я этому кричавкину сыну не доверяю!
-- Малая, спокойнее! Он, конечно, Наритья, этим многое сказано. Но прежде его не было видно за Старшим и Средним. Поглядим на него, послушаем внимательно, тогда и решим, что он за дичь.
-- Но пленника-то он увёл и распустил поганые слухи, -- напомнил Ромига.
Латира кивнул, вроде бы подтверждая, но тут же добавил: