Вильяра проследила, как трое лыжников скрылись за поворотом дороги: их ещё заботило уютное и безопасное место для перехода. Сама колдунья готова была немедленно уснуть стоя, но лишь тяжело вздохнула и снова позвала Латиру: «Старый, ты проведёшь с собой Нимрина?»
«Да. Иди уже, отсыпайся, мы справимся.»
Нимрин тоже прислал зов: «Удачи в круге!»
«И тебе удачи!» — эхом отозвалась Вильяра, потом просто позволила векам сомкнуться. Приоткрыла глаза, убедилась: на лежанке рядом с Мули достаточно места, а в шкуры закуталась уже на ощупь. Плохо, непозволительно быть такой усталой. Хорошо, что никто не наворожил новых ловушек на изнанке сна: мудрая заставила себя промурлыкать защитную колыбельную и, наконец, соскользнула в глухую тишину и темноту.
Ромига готов был поучаствовать в драке, но искренне порадовался, что разошлись мирно. Спросил Латиру: «Ты убедился, что мы с Вильярой сказали правду?»
«Да, Иули. Теперь я готов подтвердить ваши слова в Совете Мудрых. Наритьяра был здесь и увёл вашего пленника. Пойдём на ярмарку, поглядим, что от того арханина осталось.»
Мудрый вывел Ромигу в каком-то невнятном заснеженном закутке, сказал держаться за спиной и быть бдительным. Лабиринт узеньких проходов между высокими глухими стенами из снежных кирпичей показался Ромиге странной пародией на южные города Земли. Традиционные жилища охотников снежная архитектура тоже напоминала, но в коридорах знакомых наву домов никто не бросал под ноги обглоданные кости и не отливал на стены. Вероятно, здесь это тоже не слишком приветствовалось: идущий впереди Латира брезгливо сторонился жёлтого снега и бурчал себе под нос. Время от времени навстречу попадались охотники, аккуратно расходились со стариком и навом, но скользили по обоим равнодушными, не запоминающими взглядами: Латира набросил на себя и спутника местную версию «ничего особенного».
Где-то неподалёку гомонили голоса, мудрый двигался к источнику звука. Тропинка между двух стен резко нырнула под аккуратно выведенный снежный свод. Лесенка вниз, и почти сразу — вверх, голоса приблизились вплотную. Ромига глянул по сторонам: такого огромного иглу он не видал ещё ни разу и не представлял, как подобное можно возвести без магии. Впрочем, жители Голкья владели магией, плюс многотысячелетний опыт… Под куполом, ярдов десяти в диаметре и не меньше пяти высотой, было заметно теплее, чем на улице. Надышали! Народу-то — ступить негде. Потрёпанного вида охотники сидели на облезлых шкурах или на табуретках из лозы, большинство что-то ели: хлебали походный суп из глиняных плошек, грызли вяленое мясо или сочный белый овощ, именуемый сытью. Столов тут не было, видимо, для экономии места. Опять же, стол подразумевает чинную трапезу и некое единство сидящих за ним, а здесь перекусывали наспех, не глядя на соседей, или, наоборот, болтая с кем попало. Трактир? Он самый, подтвердил Латира и ещё раз повторил про бдительность. Но пока внимания на них не обращал никто. Даром, что старик с навом прошли помещение насквозь, чуть ли не по ногам. Из первого снежного купола крытая галерея вела во второй, такой же обширный. Здесь тоже было полно народу, но почище, поблагополучнее на вид. В третьем по счёту иглу за общим столом сидела самая почтенная публика: пятеро мужчин и одна женщина, могучие, в добротной одежде, с золотом в ушах. Они сейчас не ели: пили что-то горячее из кружек и беседовали. Латира сбросил заклятие с себя и поздоровался — немая сцена!
Пожилой мужчина во главе стола привстал и удивлённо-радостно протянул:
— Старый, ты же умер, нет? Травник хвастал, что засадил в тебя стрелу. Недолго хвастал, наутро его самого нашли с перерезанным горлом.
— Ты же понимаешь, Груна, я — мудрый. Меня не так-то просто убить. А травник то ли окосел, то ли нарочно стрелял, чтобы упустить подранка. Жаль, его прирезали, я хотел поговорить с ним по душам.
Латира подтащил к столу высокий табурет — ему уважительно освободили место — и уселся, важно приосанившись. Некоторое время мудрый и охотники оживлённо обсуждали ярмарочные новости.
Ромига стоял, привалясь плечом к стене, слушал и на всякий случай запоминал. Его по-прежнему не замечали. Понятно почему, мудрый оставил на нём маскирующее заклятье. Однако нав поймал себя на мерзком ощущении, что его, в самом деле, уже почти нет: тень за спиной Вильяры, тень за спиной Латиры. Ловля беззаконников может продолжаться вечно, мудрая никогда не приступит к исполнению своей части договора. Чужак Нимрин останется на Голкья, пустит здесь корни, с каждым годом всё больше забывая и забываясь… «Нет, я — Ромига, нав из Великого Дома Навь. Я вспомню всё, я увижу смерть своего врага и обязательно найду дорогу домой! Сам или с чьей-нибудь помощью, но я это сделаю!» А кстати, почему «я увижу смерть врага», а не «я убью»? Цепляла некая закавыка, нечто из последних дней (или месяцев?), перед тем, как Ромигу унесло в неведомые дали. «Встретит самого страшного своего врага и умрёт от его руки поганой смертью!» — кто это сказал, о ком, при каких обстоятельствах? Никаких подробностей! Нав положил себе вспоминать: сознательно и целеустремлённо.