На очередном круге Нимрин подошёл и попросился в игру. Арайя пихнул в бок Руо, тот подвинулся, давая место. В общем, можно было не учить правила. Арайя показывал расклад, который нужно собрать с доски, и начинал первым. Остальные повторяли, передвигая доску по кругу. Нимрин оказался последним в очереди.
Пока фигуры были простые — Нимрин присоединился на пяти камнях в центре доски — никто не выбывал из игры. Здоровенные лапищи ловко подбрасывали, сгребали, ловили. Нимрин приглядывался к игрокам, как прежде к работникам, а пятёрка точно так же приглядывалась к нему.
Число камней на доске дошло до дюжины, и теперь их раскладывали всё дальше от центра. На тридцать втором круге Литсу не поймал подброшенный камушек и выбыл из игры, огласив пещеру обиженным рёвом.
— Это потому, что я мозоли натёр!
— Это потому, что ты спишь на ходу не только за навозной тележкой, — подколол его Арайя. — Поди поспи лёжа, полегчает.
На тридцать девятом круге отвалился Руо и молча утопал в свою нишу. На сороковом — рассыпал камни Фарна, но остался сидеть, наблюдая за игрой. Быстрый и резкий Му выбыл на сорок пятом круге и тоже остался досмотреть финал. Два игрока сидели теперь друг против друга. Руки мелькали над доской со страшной скоростью: обе руки Арайи, одна — Нимрина. Он не выделывался, просто следовал памяти тела. Может, в позабытых прежних правилах только так и можно было?
Пятидесятый круг, все камни по периметру доски. Арайя собрал их, Нимрин повторил. Насторожённо замер, уставился на противника, ожидая следующего расклада. Потный, азартно блестящий глазами Арайя откинулся назад и выдохнул:
— Фу! Ничья. Закончили. Ну, ты и шустрый, черныш!
Нимрин гибко потянулся, расправляя руки и плечи. Ответил с улыбкой:
— Мне совсем нечего было проигрывать, а жрать хочется. Сколько твои ребята должны мне в общей сложности? Восемнадцать орехов с Литсу, одиннадцать с Руо, десять с Фарны, пять с Му. Всего сорок четыре.
— В уме сосчитал? — в голосе Арайи послышалось нечто вроде уважения.
— Ну, да.
— Сейчас я отдам за всех, а потом мы сами между собой разберёмся. Пошли в кладовку.
Нашёл предлог перемолвиться наедине?
Двое стояли друг против друга, глаза в глаза. Арайя только что отсчитал орехи и передал Нимрину из рук в руки туго набитый мешочек. Невзначай воспользовался неровностью пола, чтобы глядеть на длинного собеседника сверху вниз:
— Ты понимаешь, что если бы ты выиграл, я бы тебя убил?
Нимрин ответил, безмятежно улыбаясь:
— Думаю, ты попытался бы, а дальше — вопрос везения. Но у меня не было выхода. Я не поддаюсь тем, кто может оказаться сильнее.
Арайя захохотал, хлопая себя руками по бёдрам. Выдавил сквозь смех:
— Ну, ты и умник! Как же я понимаю того, кто зашвырнул тебя в сугроб!
Повеселиться бы за компанию, да как-то не смешно.
— Эх… Мне бы узнать, кто это был! Вильяра не смогла или не захотела разбираться. Может, ты, Арайя, знаешь мудрого посильнее? Я больше ничего не хочу, только отомстить и вернуться домой. Сам, один я не справлюсь, нужен мудрый.
— А правда, что тебе колдовством всю память отшибло? — прищурился Арайя.
— Правда. Так как насчёт мудрого?
— Когда я возьму этот дом под свою руку, я спрошу мудрого, захочет ли он тебя видеть.
— И долго мне ждать?
— Если не станешь путаться под ногами, доживёшь.
Нимрин согласно склонил голову:
— Договорились.
Рыньи был в смятении. Страшная догадка обрушилась на него, как снег на голову. Купцы пропали примерно в то время, когда Арайя с дружками ходили на охоту и возвращались пустыми. Хотя в начале зимы даже одиночки легко добывают дичь! Тогда Рыньи подумал, что ничего крупного горе-охотникам не попалось, а мелкое они сожрали на месте.
Но что, если слуги, присягнувшие хозяину дома, вовсе не охотятся, а беззаконно убивают и грабят на тракте? В сытых, благополучных угодьях клана Вилья такого не случалось уже давным-давно. Беззаконниками честили ярмарочных плутов и воришек. Конечно, бывали летние усобицы, иногда довольно кровавые. Но после первого большого снега охотники заключали Зимнее перемирие, когда все двуногие встают спина к спине против мороза, голода и диких стай. Те, кто поступал иначе, давно перевелись, не оставив потомства, одни только страшные сказки. По крайней мере, так учили Рыньи. Потому даже высказать своё подозрение вслух показалось ему чудовищным. Вдруг он ошибся? За напраслину тётушка, ох, настучит по башке, мало не покажется!