Пусть каждый, кто с историей знаком,
Задержит мысль на той священной дате,
Когда был создан первый фабзавком
И первого завкома председатель!
1925
Сны Михаила Сизова
Нависшая сверху полночная мгла,
Склоняется ниже и ниже.
Зеленая лампа над гладью стола,
Над грудой тетрадей и книжек.
Над грудой тетрадей и трепаных книг,
Над россыпью трудной науки,
Усталый хозяин сутуло поник,
Склоняясь на жесткие руки.
…Зеленая лампа над гладью стола
Из мглы вырывает церквей купола,
Покатые крыши, густые сады,
Плетни и лавчонки одной высоты,
А дальше — плотина, реки полоса,
Подорванный мост, дымовые леса.
Солдат революции гол и разут.
Вода в сапогах, под лохмотьями — зуд,
Поднимешься — пуля зацепит.
По глинистым лужам скользят и ползут,
По глинистым лужам, густым, как мазут,
Красноармейские цепи.
Залегшие в городе,
Из-за реки
В упор наступающих бьют беляки.
Шрапнельные кроют грома их, а ил
Теченьем на сваи намыт там,
Где красноармеец Сизов Михаил
Карабкается с динамитом.
«Военный резон беспощадно прост:
Чтоб водную глубь не пройти нам,
Белогвардейцы обрушили мост,
Мной взорвана будет плотина.
Мы вброд перейдем, мы ударим с низов…
Кончай свое дело, товарищ Сизов!»
Усталость тупая сжимает глаза…
Сизов запалил, отступает назад.
Язык шерстяной, небосвод жестяной,
И взрыв ударяет горячей стеной.
…Зеленая лампа,
В тумане катясь,
Внизу озаряет канавы и грязь,
Покатые крыши, густые сады,
Плетни и лавчонки одной высоты
И выше, под куполом с алым платком,
Недавнюю вывеску «Уисполком».
У медного леса, в долине реки,
Где глина, туман, буераки,
Белеют — приземисты и широки —
Строительные бараки.
Раскинув быки, увеличив рост,
Опять — где болотная тина —
Повис над рекой металлический мост
И строится вновь плотина.
Строители мокнут в ночной реке,
Скользят по крутому спуску…
Немеет спина… В напряженной руке
Измученный бьется мускул…
И вот, откликаясь на чей-то зов,
Худой, белокурый, длинный,
Студент-практикант Михаил Сизов
Шагает болотной глиной.
Впрягается он, напрягается он,
И смутной стеной надвигается сон.
…Зеленая лампа,
Блестя с высоты,
Внизу озаряет мосты и сады.
Сады над пролетом воздушных зыбей,
Мосты — будто звенья бетонных цепей,
И в блеске дорог, уходящих вдаль,
Гранит полированный, стройная сталь.
Железобетонный завод-исполин
Вознесся в просторе цветущих долин.
Он ширится, город огромный.
Здесь труд победивший, стальной рукой
Поставил над вздыбившейся рекой
Электростанции, домны.
В стеклянной кабине сидит в тишине
Товарищ Сизов —
Молодой инженер.
Строитель стальных и бетонных лесов,
Конструктор железных нервов.
Сидит за работой товарищ Сизов,
Способнейший из инженеров.
Он кнопку нажмет — и задуют, рыча,
Порывы электроветра.
Скомандует — тысячесильный рычаг
Гранитные взроет недра.
Таким фантастическим и родным,
Не знавшим вражеских орд,
В садах и бульварах,
Встает перед ним
Социалистический город.
Он в небо вонзается, как скала,
Усильями дружных ратей…
Зеленая лампа над гладью стола,
Над россыпью книг и тетрадей.
Сизов поднимается, свет погасив.
Студент, от ученья усталый,
Глядит как за окнами, свеж и красив,
Рассвет разгорается алый.
Он плавится — яркий, как будущий век,
Весь мир переплавит он скоро.
Товарищ Сизов! За десятками рек
Скрывается будущий город…
Ты новых веков набегающий вал, —
Все ярче пылать и гореть им!
В двадцатом году ты плотину взрывал,
Ты строил ее в двадцать третьем!
Работа растет. Перед нами опять
Столетние чащи ложатся.
За каждый участок, за каждую пядь
Должны мы с врагами сражаться.
Сражаться с врагами, мечты отогнав,
Учитывать годы и миги…
Сизов Михаил отошел от окна
И сел за раскрытые книги.
1926
Дмитрий Петровский
Расстрел лейтенанта Шмидта
Есть на Черном жуткий остров Березань,
Оковала его моря бирюза.
Око вала поглядело и назад,
Потемневшее, хотело убежать.
Но туман, опережая, задрожал,
Дрожь и слезы синю валу передал:
«Ты хотела, ты просила, моря даль,
Показать тебе казнимого в глаза?»
Снялся стаей серых чаек злой туман.
День сказал ему: «Гляди теперь туда,
Где за далью прогремела даль дрожа:
Там стоят четыре мачты мятежа…»
Не гремит барабан ему в спину,
Не звенят поясные кандалы,—
На расстрел на рассвете выводили:
Залп за залпом замер за морем вдали…
Залп за залпом простучали и опять
Повторились где-то в море миль за пять.
Иль могилу волнам на море копать
Стала бухта, как могила глубока.
Чтобы век над нею плакать морякам,
Облака теперь в глаза тебе летят!
Облака глаза в слезах обледенят
Над могилою твоею, лейтенант…
Градом грохнет ряд зарядов
раз-за-раз,
Барабаня: «Где вы взяли тот наряд?»
Зарядили, отступили шаг назад,
Скулы сжали — ничего не говорят…