1922
И вот
Двадцать второй сегодня год.
И… снова очередь.
Но у иного эмпео[1] —
За талоном на рабфак.
Это факт.
Между прочим ведь
Что от наших важных вузов
Дух пошел совсем иной:
Пахнут кофточки да блузы
Свежесрезанным арбузом,
Комсомольскою весной.
Там галочьими стаями слетевшиеся кепи
Подняли шум и гам.
(Где молодежь, там и галдеж.
Из песни слова не выкинешь.)
… … … … … … … … … … … …
А вот, брат, при Деникине.
Э, да что говорить о нэпе.
Соблюдайте, товарищи, очередь…
Да мы черта своротим, товарищи!
Только дайте нам корочку знания.
Лучше мякишка!
Приняли, Мишка?!
Проходи…
Слышь-ка?
Ишь как радуется!
Не галди.
Соблюдайте, товарищи, очередь.
… … … … … … … … … … … …
И я — бородатый — стою:
Очередь, очередь соблюдаю свою.
Попаду ль на рабфак?!
Где уж!..
Отчего же такой веселый?
Да так.
Чую день:
Понесут караваями
Все юнцы, на рабфаки идущие,
Дымящимися караваями
Во все, во все концы,
В города понесут и села
Науку иную
В трудовую гущу…
1922
Иван Доронин
Весенняя любовь
Ой, цвети,
Цвети, кудрявая рябина,
Наливайтесь, грозди,
Соком вешним.
Я на днях,
На днях у дальнего овина
Целовалась
С миленьким нездешним.
Все было хорошо,
Так хорошо —
И блузы синий цвет,
И запах тополей.
Он из города
Ко мне пришел,
Я — с полей.
Он сказал:
«Вернулся я к покосу,
Будем травы
На лугах косить».
И все гладил,
Гладил мою косу,
На руках
По ржам меня носил.
Ой вы, ржи,
Зеленые вы ржи,
Мне бы с вами жить,
Озелениться мне бы!
Я люблю смотреть.
Как ваша ширь дрожит
Под солнечною гладью
Неба.
Жаворонок,
Выше,
Громче,
Громче,
надо мной!
Сердце просит,
Сердце хочет
Захлебнуться
Майскою волной.
Знаю:
Скоро
На широкой ниве
Будут косы
В золоте звенеть.
На деревне
Нет меня красивей,
На деревне
Нет меня дельней!
Ой, цвети,
Цвети, кудрявая рябина,
Наливайтесь, грозди,
Соком вешним.
Я намедни,
Я намедни у овина
Целовалась
С миленьким
нездешним.
1921
«На улыбку тихую зари…»
На улыбку тихую зари
Улыбается и дикий камень.
Я пришел железо примирить
С нежными степными васильками.
Край ты мой, советский край!
Родина моя — дубы да клены.
Разогнал я песенную рать
По лесам зеленым.
Звонче, звонче, звездный листопад!
За бугор катись, моторик-месяц!
Чуть заметна мятная тропа —
Я иду у синих перелесиц.
За рекой горланит буйный кочет,
Мельница стрекочет за рекой.
Вижу: тополь на опушке хочет
Мне махнуть рукой.
Братец мой, зеленоглазый братец,
Мне понятен твой язык простой.
Я в осиновой родился хате,
На соломе золотой.
Говорят, что мать моя, бывало,
Любливала ельник величать,
В ельнике зеленом укрывалась,
В зелени купалась у ключа.
Над водой склоняются кусты.
Значит голос родника не замер.
Потому-то, милый, как и ты,
Я горю зелеными глазами.
Не могу смотреть я равнодушно
На раздумье тихое берез.
В этот мир бурьянов непослушных
Сердце я рабочее принес.
Вам, поля, теперь сказать хочу я:
Поутру гоните росы в луг.
На селе, в моем саду ночует
Мой железный друг.
Не косися, филин, боязливо,
Коростель, по-прежнему стучи!
Завтра в полдень он пройдет по нивам,
Рукава по локти засучив.
Знаете, мне явь иная снится:
Будет жить орел на корпусах.
Ведь живут же голуби в столице,
Ходят же трамваи по овсам.
На селищах, за плетневой ригой,
Там, где грач садится на пенек,
В эту ночь от радости запрыгал
Электрический зверек.
По-иному о судьбе гадая,
Я узнал, что будет впереди.
Кучерявься, роща молодая!
Черная черемуха, гуди!
На улыбку тихую зари
Улыбается и дикий камень.
Я хочу железо примирить
С нежными степными васильками.