— Зря! — сказал он, нагнав ее и открывая перед ней дверь.
— Ты же сказал, «сколько не жалко», — с вызовом заявила Виола.
— Да чего их жалеть! Это уже считай твои деньги, мне они больше не нужны. Просто зря мелкие деньги отдала. У меня больше нет. Так что захотим мы по дороге бутылку минералки купить — придется пятитысячными расплачиваться, мельче нет.
— Ну и ладно! Скажем что сдачи не надо! — заявила Виола, садясь в машину, дверь которой распахнулась перед ней сама. Она старалась не обращать на это внимания и думала лишь о том, чтобы никто другой не заметил таких чудес, как самооткрывающиеся двери автомобиля. Но никто из находившихся на парковке людей не смотрел в их сторону. А даже если бы смотрел…
Виола поставила себя на место случайного прохожего, который видит, как сама по себе открывается дверца стоящего неподалеку джипа. Во-первых, скорее всего этого никто не заметит. В России все больше людей перемещаются по улицам, смотря только прямо перед собой. «Я иду к своей цели!» и все. Цель — офис, институт, туалет, кафе. Все что вокруг — не интересно. Все, что вокруг — не мое.
Во-вторых, даже если кто и увидит — не уделит этому внимания. Отметит про себя: «Здорово придумано — дверца открывается сама. Интересно, как это реализовано?» И дальше этого «интересно» мысль не пойдет. В чудеса верят только дети, да и то лет до пяти, пока родители не вложат им в руки подаренный на день рождения смартфон, и тогда поиск чудесного в мире превратится в поиск способа попасть красной птицей по зеленой свинье. Это, конечно, развивает логику, но убивает в маленьком человечке ребенка.
Ну и, наконец, в-третьих, даже если кто-то заметит и подумает: «Так же не бывает!» — ему вряд ли придет в голову подойти к машине и спросить у ее владельца «А как ты это сделал?» То ли время сейчас такое, то ли люди такие, но заговаривать с незнакомцем на улице стало и страшно, и попросту непринято. Ибо мало ли… Ее пример — тому подтверждение. Заговорила, познакомилась и теперь едет на Алтай в качестве заложницы. В голове Виолы тут же возник вопрос: «А так ли уж она против этой поездки?», но его она отложила на потом.
Витя тем временем сел в машину и вывел свой джип с парковки на дорогу. Машина уверенно заворчала мотором и покатилась дальше в сторону республики Алтай.
— Теперь твоя очередь, — сказал он.
— В чем именно?
— Рассказывать о себе, конечно же.
— Нет уж, давай ты.
— Ну нет! Баш на баш! Я тебе рассказал о своих предчувствиях. Теперь — ты.
В Виоле снова взыграло озорство.
— А давай так: ты будешь рассказывать мне обо мне, а я — тебе о тебе? Узнаем, какими мы видимся друг другу, а если окажемся неправы — поправим.
— Так мы же друг друга совсем не знаем!
— Вот заодно и проверим свою интуицию. Я часто так с новыми людьми знакомлюсь. Поверь, это интереснее, чем просто друг другу о себе рассказывать.
— Тогда покажи пример. Ты первая! Расскажи мне обо мне!
Виола задумалась. Хотелось сказать что-то меткое, блеснуть интуицией и знанием человеческой психологии, сходу расколоть этого парня как орех, заглянуть ему в душу… Но что она о нем знает? Какой важной информацией может его удивить?
— Ты регулярно посещаешь тренажерный зал. Скорее всего, занимаешься еще и каким-то видом боевых искусств. Давно и профессионально.
— Ну, тогда я о тебе могу сказать, что ты — студентка. В этом и смысл игры, говорить очевидные вещи?
— Нет, смысл в том, чтобы говорить вещи глубинные. Какой ты — это очевидно. Вопрос в другом: почему ты такой. Ты регулярно качаешься, чтобы доказать самому себе, что и без своего дара что-то из себя представляешь.
Джип немного вильнул вправо — Витя слишком сильно вцепился в руль, сжав его так, словно хотел раздробить, и Виола поняла, что попала в цель с первой же попытки, хоть и говорила наудачу, не будучи твердо уверена в своей правоте.
— А еще раньше я боялся, что дар уйдет, и я останусь никем, — тихо произнес Витя. — Но в целом — ты угадала. Я взглядом могу кочергу узлом завязать, а руками — только согнуть, но это уже довольно неплохой результат. Телекинезом я легко выжму хоть пять тонн, а руками — 150 килограмм. Тоже неплохо, это тебе любой тренер скажет. А боксом я занимался с детства, у нас во дворе кружок был, сначала бесплатный, а потом — платный, но недорогой, я мог себе это позволить. Дрался, побеждал, третий юношеский разряд у меня был. Я туда не ради спорта пошел, просто район у нас был неспокойный, а детство у меня — непростое. Потом, когда дар в себе открыл — не бросил. Мне 16 лет было, когда я понял, что могу легко убить человека, не прикасаясь к нему, даже близко не подходя. Но я уже взрослый был. Понимал, что если ко мне на улице пристали — отбиваться телекинезом я не могу. Только если никого кроме нападающих рядом нет и бить я намерен насмерть. Да и то… Мало ли, кто увидит. Я дар свой с первых дней скрывал, даже сестре только через полгода про него рассказал… И первые несколько лет — все время в страхе жил, что он пропадет. Тогда и начал качаться. Сам не знаю, зачем. Что это мне дало? Все равно я даже близко не подошел к тому, чтобы руками автомобиль в воздух подбросить. И не подойду, это выше человеческих возможностей.
— Бросаться автомобилями в принципе выше человеческих возможностей, — резонно заметила Виола, — но ты это умеешь.
— Ну… Да, умею. На самом деле — глупость все это. Комплексы. Я хотел себе доказать, что без телекинеза что-то могу. Доказал. Могу. И в то же время — сам убедился в том, что я — это мой дар. Без него я — ничто.
— Почему? — спросила Виола и тут же мысленно обругала себя. Этот вопрос был сродни словам «Не грусти» в ответ на рассказ друга о том, как ему грустно и тоскливо. От «не грусти» веселее не станет. Разуверившийся в себе человек не даст объективного ответа на вопрос «Почему ты о себе такого мнения?»
— Почему? А разве не очевидно? Ну, вот взять тебя: разве ты бы поехала со мной, если бы не мой дар? Если бы я не заставил тебя сесть в машину силой?
— Нет, не поехала бы.
— Вот! И я об этом же!
— Так ведь по-другому девушек в поездку приглашать надо! Не с бухты-барахты посреди парка в праздничный день. Я тебе тогда говорила и сейчас повторю: с друзьями надо в такие поездки отправляться!
— А если у меня нет друзей?
— Может, это потому, что ты при знакомстве голову людям угрожаешь отрезать? — язвительно спросила Виола.
— Нет.
— Тогда, может быть, это потому, что ты сидишь в сквере на лавочке и просто ждешь, чтобы к тебе кто-то подошел и познакомился?
Витя промолчал, но Виоле ответ уже и не требовался.
— Значит, я права. Видишь, как это интересно, рассказывать тебе о тебе? Ты сам-то что сделал для того, чтобы быть кем-то кроме телекинетика-убийцы?
— Откуда ты знаешь, что я — убийца? — огрызнулся Витя.
— А я не права? Те деньги, что у тебя на заднем сиденье, ты заработал, сделав человеку аортокоронарное шунтирование без разреза?
— Нет.
— Ну и ладно. Оставим это. Вспомни, что я сказала, когда подошла к тебе в сквере? Я пригласила тебя к нам! Я бы познакомила тебя с друзьями, ты бы наверняка понравился им, и мы все весело провели бы время! А потом, через пару недель, ты бы пригласил меня на Алтай, и я бы уже всерьез подумала: поехать с тобой или не поехать!
— Напоминаю, мне осталось жить два дня!
— А если бы не это твое предчувствие — ты бы присоединился к нам? Ты бы зажал трубы фонтана так, чтобы он хлестал в разные стороны, чтобы всем было весело, а не чтобы отвлечь внимание от моего похищения?
— Не знаю…
Виола мельком бросила взгляд на спидометр и потянулась за ремнем безопасности. Джип выбрался на трассу и уверенно делал 120 километров в час. В машине эта скорость почти не чувствовалась — «Range Rover» — не «Жигули», на скоростях больше сотни он от земли оторваться не пытается, да и по гулу мотора не сказать было, что машине тяжело. Но 120 — это 120. Въедешь на такой скорости в дерево — никакие подушки безопасности не спасут. А уж если во встречную фуру…